— У тебя есть план? — прошептала я.
Карим вздохнул, но долго не отвечал. Наконец он заговорил:
— Этот Фаддель — жадная скотина. Я решил отдать ему хороший участок моей земли в Эр-Рияде, если он согласится отказаться от птиц в своем псевдораю. Это должно успокоить Амани.
— Хорошую землю за глупых певчих птиц. О, Аллах! Над нами все будут смеяться.
— Нет. Фаддель никому об этом не расскажет. Он не только жаден, он еще и труслив. Я дам ему понять, что не в его интересах болтать о наших личных делах.
— Он дурной человек, — согласилась я, внезапно вспомнив о том, что еще Маха там обнаружила. Меня так и подмывало спросить Карима, знал ли он что-нибудь о личном гареме Фадделя, но решила, что с моего бедного мужа на сегодня и так хватит.
Вдруг все птицы в саду разом начали петь. Мы с Каримом замолчали и стали слушать, покоренные красотой их пения.
После, с удовольствием выпив кофе, мы пошли к себе. Длинный день наконец подошел к концу, и именно за это я была ему чрезвычайно благодарна. Но, вспомнив об обещании, данном Махе, я не могла заснуть. События сегодняшнего дня совершенно измучили меня, отняв всю энергию. Что ждет нас завтра?
Глава седьмая
РАЙСКИЙ ГАРЕМ
Открыв на следующее утро глаза, я увидела, что Карима нет рядом. Я окликнула его, но ответа не услышала. В голове у меня была полная мешанина, и только через несколько минут все события предыдущего дня всплыли в моей памяти. Амани и ее птицы! Вот почему Карим встал так рано. Конечно, главное — сегодня надо урегулировать ситуацию с Фадделем. Я быстро надела простое хлопчатобумажное платье и вышла из спальни. Сначала остановилась у двери комнаты Махи и прислушалась. Тишина — это был хороший знак. Если бы Маха уже проснулась, то за дверью раздавалась бы оглушительная музыка. Вот было бы хорошо, если бы Маха проспала до полудня. Мне нужно было время, чтобы побыть одной и обдумать, что же мне сказать ей по поводу находящихся в неволе девушек, которых она обнаружила, — я ей это обещала. Причем наша прислуга не должна быть втянута в еще одну разборку с нашим родственником Фадделем.
Вздохнув, я отбросила на время эти мысли, так как уже подходила к комнате Амани. Моя младшая дочь еще спала. Одна из шести филиппинских служанок, которых я обязала наблюдать за Амани, сидела у ее кровати. Она заверила меня:
— Ваша дочь мирно проспала всю ночь.
Я пошла обратно на свою половину и заказала кофе и легкий завтрак: йогурт, сыр и домашний лаваш. По сравнению с вчерашним безумным днем у меня сегодня было время спокойно и вкусно поесть. Я лениво помешивала кофе, сидя на нашей террасе, наслаждаясь прекрасным видом на Красное море, чем славен был наш дворец в Джидде. День был просто божественным. Небо безоблачным и голубым, солнечные лучи ласкали, но в эти часы еще не обжигали. Солнечный свет глубоко проникал в кристально чистую воду Красного моря. Глядя на волны, которые медленно накатывали на берег, я чувствовала, как мое тело начало жить в одном ритме с морем. Если бы все дни были такими мирными, как этот.
Я еще не закончила завтракать, когда вернулся Карим.
Он сел на стул рядом со мной и начал пальцами таскать из моей тарелки кусочки сыра.
Я молча смотрела на красивое лицо Карима, продлевая как можно дольше минуты покоя и безмятежности.
— Рассказывай, — произнесла я наконец.
Карим нахмурил брови и печально покачал головой.
— Скотина Фаддель заявил, что испытывает особую привязанность к этим чертовым птицам.
— Он не согласился обменять птиц на землю? — спросила я, не веря своим ушам.
Карим удивленно посмотрел на меня:
— Конечно согласился, Султана. Но с ним так тяжело было договориться.
— Расскажи мне все по порядку.
— Султана, мне не хочется все это вспоминать, — сказал он раздраженно. — Все, что тебе нужно знать, — это что теперь птицы нашего родственника Фадделя принадлежат нам или, скорее, Амани. И я получил заверение Фадделя, что он больше никогда не заведет в своем земном раю певчих птиц. — Карим заговорил тише: — Я убежден, что он сумасшедший. Неужели Фаддель и вправду верит, что может перехитрить Господа, создав рай без смерти? Конечно сумасшедший.
Я благодарно улыбнулась мужу.
— По крайней мере, Амани теперь утешится. Не много найдется отцов, готовых на такие жертвы ради счастья своего ребенка. — Я наклонилась к мужу и поцеловала его в губы.
Но выражение лица Карима вдруг стало жестким.
— Султана, эти родственники никогда не входили в круг наших друзей. Я не понимаю, почему ты вдруг решила первый визит нанести им. Пожалуйста, ради нашего блага, держись в будущем подальше от этой семьи.
Мне потребовались немалые усилия, чтобы ничем не выказать переживания, которые мучили меня. Мне так хотелось рассказать Кариму о чудовищной находке Махи — гареме с девушками, которых держали там против их воли и которым, если только это правда, нужно было срочно помочь. Но сейчас я не могла об этом сказать — не время. Я знала, что мой муж ответит, что судьба этих девушек не входит в его компетенцию. И уж точно он запретит мне вмешиваться в это дело.
Поэтому, когда Карим, взяв меня за руку и глядя мне в глаза, сказал: «Держись подальше от Фадделя и Халиды. Ты поняла меня, Султана?» — я только кивнула в знак согласия и произнесла:
— Правоверного никогда второй раз не укусит та же змея.
Удовлетворенный проделанным, Карим встал и серьезно сказал:
— Султана, мы должны осторожно выбирать себе друзей. Любые отношения с такими, как Фаддель, могут привести к неприятным последствиям. — Помолчав, он добавил: — Я хочу навестить Хану и Мухаммеда. Хочешь поехать со мной?
— Спасибо, но я останусь. Сегодня мне лучше побыть с дочерьми. Но не забудь, пожалуйста, подарки, которые я приготовила для них на праздник Ид.
Мне очень нравились Хана, младшая сестра Карима, и ее муж Мухаммед. На самом деле, кроме Нуры, матери Карима, мне нравилась вся семья Карима, и я всегда с радостью ездила к ним в гости. С годами я поняла, мне крупно повезло, что я вышла замуж за Карима и попала в его семью.
Карим уехал, а я, приняв ванну, отправилась к Амани, чтобы сообщить ей хорошие новости. Бедняжка все еще крепко спала. День накануне был для нее настоящим испытанием. Глядя на спящую Амани, я почувствовала огромный прилив любви к ней, несмотря на ее острый язычок. Я нежно поцеловала ее в щеку и отправилась к Махе.
Теперь, когда проблемы с Амани были разрешены, я знала, что должна заняться историей Махи, если хочу сохранить уважение дочери и самоуважение к себе как к защитнице прав женщин.
