Это давало мне возможность не брать на себя никаких обязательств в мимолетных связях. Я был, как в названии известного французского фильма: «Сердце зимой».
Встреча с Франческой 26 апреля 2005 года все изменила. Как и все лучшее, что происходило у меня в жизни, это произошло случайно. Ее мать была нашей подругой с детства и попросила Нору, нашу легендарную кузину, назначить мне встречу в Милане: она собиралась открыть небольшое производство шоколада и нуждалась в некоторых административных и коммерческих советах.
И совершенно случайно по какой-то рабочей надобности в это же время в Милане оказалась Франческа. Мать убедила девушку проводить ее ко мне. «Хоть познакомишься с ним», – сказала она Франческе.
Еще ее бабушка была клиенткой нашей мамы, а ее мать была клиенткой и приятельницей Джанни. Франческа рассказывала мне, что, когда она училась в Миланском университете в конце девяностых, Нора все время уговаривала ее «зайти навестить братьев Версаче».
Но она к нам так ни разу и не зашла. У нее была своя жизнь, и ей не хотелось выглядеть, как остальные уроженцы Реджо, которые приходили просить у Джанни помощи, мотивируя это давним знакомством. Окончив университет, Франческа работала в Милане в адвокатской конторе, находившейся на одной улице с моим домом. В общем, мы соприкасались всю жизнь, по крайней мере, всю ее жизнь. Думаю, что впервые увидел ее, когда она была еще в детской колясочке.
Франческа была не просто адвокатом. Она стала членом президиума Совета министров, инспектором государственных финансов при Министерстве экономики и экспертом председателя сената. Своей карьере она отдала очень много сил.
Кроме того, брак ее родителей складывался неудачно, и в результате у нее не возникало желания выйти замуж. Просто так, из принципа.
А если к ней приставали с классическим вопросом, который обычно задают одиноким тридцатилетним женщинам: «Когда же ты выйдешь замуж?» – она обычно отвечала: «L’otto. В смысле, борюсь с этой необходимостью» [59].
Эта случайная встреча в Милане была для нас обоих как удар молнии.
Франческа стала моей опорой, она помогла мне открыть новую страницу, более того, целую книгу моей жизни. Она для меня – и настоящее, и будущее, моя единомышленница и союзница во многих проектах, которые мы вместе разрабатываем в фонде, теперь носящем мое имя. Чтобы быть со мной рядом, она отказалась от своей интересной и ответственной работы. И этот отказ и был той субстанцией, из которой складывается любовь, слово, наконец вернувшееся в мой словарь. Моя жена помогла мне избавиться от той глухой боли, что душила меня много лет, от той безысходной боли, что связана с гибелью Джанни и тем состоянием, что породила эта трагедия. Я только сейчас это понял, и только сейчас понял себя.
К сожалению, переход от прежнего моего брака ко второму был нелегким. Моя дочь Франческа очень обиделась на меня и на мою вторую жену, свою тезку. Такую перемену в моей жизни она долго не принимала. Должен сознаться, что для меня это было очень болезненно. Такой горечи мне испытывать не приходилось. Но прошло несколько трудных лет, и горечь исчезла. Сейчас ситуация выправилась.
* * *
Моя дочь Франческа изучала моду в Сент-Мартине в Лондоне. Я думал, что это ее настоящее призвание. Она начала работать в Сингапуре с Тиной Тэн, специалистом по розничной продаже в странах Азии, и даже сделала эскизы для коллекции сумок и кошельков, но сейчас посвятила себя новым технологиям. Ее брат Антонио занимался разной предпринимательской деятельностью, но никто из них так и не пустил корни в дело высокой моды.
Из нового поколения Версаче только Аллегра продолжает дело родителей и работает вместе с Донателлой. Несомненно, она была любимой племянницей Джанни и провела много счастливых лет, когда он вместе с «дядей» Антонио нянчил ее и возился с ней.
В наследство она получила пятьдесят процентов акций, и судьба ее была связана с семейным делом в модельном бизнесе.
Даниэль, сын Донателлы, окрепнув и став на крыло, уехал жить в Лондон.
Меня немного задевает, что мои дети остались далеки от семейного дела, особенно Франческа, у которой были и задатки, и интерес.
Будь Джанни сейчас жив, моя дочь наверняка работала бы с ним вместе. Что касается Антонио, то я видел его выполняющим те же функции, что и я: я посылал бы его заниматься магазинами и всеми делами, которыми вначале занимался сам.
Однако для них в сценарии жизни «после Джанни» места не нашлось. Но я доволен, что у них все хорошо, и этого мне достаточно.
Кроме того, дети подарили мне четверых прекрасных внуков. Пока единственная особа мужского пола – это сын Франчески. Ему пять лет, и его тоже зовут Санто, как меня и моего деда. Остальные все девчонки: Айла восьми лет, старшенькая Франчески, и две дочки Антонио: двухлетняя Ава и Нура, которая родилась в сентябре 2002 года.
Это уже самое новое поколение, и кто знает, что они затеют… А мне очень нравится быть дедом. Правда, я редко их вижу, потому что мы живем в разных городах. Но мои внуки – знак того, что жизнь продолжается, и это меня воодушевляет и придает мне сил на данном этапе моей жизни.
Для стилистов показ – все равно что финальный рывок, последняя стометровка, которую надо пробежать с бешеной скоростью. Это очень трудно, поскольку рывок венчает длинную марафонскую дистанцию. И вот наступают эти два часа исступления: репетиции, грим, последняя пригонка деталей за кулисами… Все это ложится на плечи дизайнеров. Вы посмотрите на них, когда они выходят на красную дорожку под аплодисменты публики. Они измотаны, как атлеты под конец соревнований. Каждый переживает этот момент по-своему: адреналин падает и приходит в норму, и некоторые ни с того ни с сего испытывают страх. В конце своих первых показов Джанни даже плакал. Потом это прошло, но с подиума он выходил все равно разбитым и обессиленным. Однако потом окунался в светскую жизнь, и этот ритуал соблюдал неукоснительно. Из Милана он ехал в Новару на фабрику, чтобы проведать и поздравить портних. Фабрика была тем местом, где мечты обретали жизнь благодаря умелым рукам работниц, а у Джанни был талант вдохновлять других, и с Джанни каждый чувствовал себя свободно и спокойно.
Его энергия вливала жизнь во все, над чем мы с ним работали. Смотреть, как он на равных разговаривает с техниками, было просто фантастически интересно. В фирме «Дзенья», с которой у нас был контракт на пошив готового мужского платья, был старший модельер Сэм Пантано по прозвищу Американец: он когда-то работал в США. С ним всегда надо
