то и дело остро спорил с представителями этого ведомства. И они «заслужили» от поэта почти убийственную характеристику: «Все они более или менее мерзавцы, и, глядя на них, просто тошно…»
2
Но вернёмся к лирике поэта. Именно она более известна и более любима нашим читателем. И есть за что! Иван Сергеевич Аксаков так говорил об этом: «Что особо пленяет в поэзии Тютчева, это ее необыкновенная грация. Не только внешняя, но и еще более внутренняя. Все жесткое, резкое и яркое чуждо его стихам; на всем художественная мера; все извне и изнутри, так сказать, обвеяно изяществом». На мой взгляд, ключевое слово здесь – «грация». Редко какой писатель удостаивался такого эпитета. Прочитаем же не спеша, с удовольствием, одно из таких произведений:
Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора: Весь день стоит как бы хрустальный И лучезарны вечера. Где бодрый серп ходил и падал колос, Теперь уж пусто все: простор везде, — Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде. Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко еще до первых зимних бурь, И льется чистая и тихая лазурь На отдыхающее поле.
А жизнь с её взлётами и падениями, разочарованиями и болезнями не очень щадила чуткий ко всему организм поэта. Уже в сорок четыре года он выразился так: «Я отжил свой век, и… у меня ничего нет в настоящем». Но прошло три года, и он сам, и его творчество испытывают потрясение огромной живительной силы. Имя ему – Любовь.
О, как на склоне наших лет Нежней мы любим и суеверней… Сияй, сияй, прощальный свет Любви последней, зари вечерней!..
«Заря вечерняя» засияла для него летом 1850 года, когда он встретил Елену Денисьеву, замечательную русскую девушку. Любовь эта захватила его целиком, и наперекор осуждению света, потере респектабельного положения в обществе, Тютчев, связанный узами брака, окунулся в «прощальный свет» с головой. Но это было несравнимо с тем, какую дорогую цену заплатила за свою «незаконную» любовь Елена. От неё отреклись не только знакомые, но и родные. Но эта любовь подвигла поэта к написанию замечательного цикла стихов, вошедших в мировую поэзию.
Именно Тютчев, и особенно в цикле, посвящённом Елене Александровне Денисьевой, поднял на недосягаемую прежде высоту само это чувство любви, всё его многоцветие и многогранность, его чистоту и драматическую глубину.
…Треск за треском, дым за дымом, Трубы голые торчат, А в покое нерушимом Листья веют и шуршат. Я, дыханьем их обвеян, Страстный говор твой ловлю… Слава Богу, я с тобою, А с тобой мне – как в раю.
Тютчев словно приравнивает святость такого чувства к Божественному небу, его глубине, красоте и совершенству. Что и говорить, не тем ли самым поэт напоминает нам, какой должна быть истинная любовь? Ибо мелкая душа и плавает мелко. А наполнить её светом и солнцем может только такая любовь:
…Любила ты, и так, как ты, любить — Нет, никому ещё не удавалось! О Господи!.. и это пережить… И сердце на клочки не разорвалось…
Даже после ухода Денисьевой из жизни незабвенный свет любви ещё долго оставался для поэта поистине животворным. Душа была полна огромным прежним чувством – при всём драматизме случившегося.
Вот бреду я вдоль большой дороги В тихом свете гаснущего дня… Тяжело мне, замирают ноги… Друг мой милый, видишь ли меня? Всё темней, темнее над землёю — Улетел последний отблеск дня… Вот тот мир, где жили мы с тобою, Ангел мой, ты видишь ли меня? Завтра день молитвы и печали, Завтра память рокового дня… Ангел мой, где б души ни витали, Ангел мой, ты видишь ли меня?
Я не смогла не привести это стихотворение полностью. Невозможно ради цитаты опустить что-либо. Бывают случаи, когда, по словам Бориса Пастернака, —
…И тут кончается искусство, И дышат почва и судьба.
Но гениальность поэта сказывается и в том, насколько лирический герой, чаще всего сам автор, может не только почувствовать и выразить накал страстей, но и дать компас в руки тех, кто ещё только на пороге прекрасной драмы, именуемой любовью:
