Я назвал его своим героем, героем того памятного матча. Это действительно так. Меня пленило в его игре хладнокровие, завидное бойцовское спокойствие а умение передавать его товарищам. Во время наших атак защитники сборной СССР, несмотря на высокое мастерство, допускали немало ошибок, неточностей, позволяя нам наносить прицельные удары. Яшин ни разу, никак не выразил своего недовольства их промахами. Он падал, поднимался, совершал броски, выскакивал на перехваты, а когда выпадала свободная минута, утирал рукавом фуфайки залитое потом лицо. Он всем своим видом давал понять, что выполняет обычное дело, что оно его не тяготит и он справится с любым из испытаний, которые ему готовит судьба. И эта спокойная, рассудительная уверенность передавалась его товарищам по команде.
А нас его спокойствие выбивало из колеи. Каждый новый блестящий бросок Яшина, каждый удачно взятый им мяч, каждая сорванная им атака буквально подсекала крылья.
— Послушай, Иван, уж не заколдовал ли он нас всех,— подскочил ко мне быстрый, темпераментный Манолов, когда Яшин,— в который уж раз,— словно и впрямь по щучьему велению, оказался точно на пути мяча, неотразимо пробитого моим товарищем.
Мне оставалось в ответ лишь пожать плечами. Не часто доводится видеть такую игру.
В раздевалке тренер тревожно спросил меня:
— Иван, он что вас заколдовал?
Я рассмеялся: один и тот же вопрос задают дважды в течение каких-нибудь десяти минут.
— Сейчас не до смеха. Надо лезть вперед. Надо попытаться расстрелять их ворота в упор. Сломите, в конце концов, этого Яшина.
Может быть, эти слова раззадорили меня. Может быть, просто повезло. Так или иначе, на пятой минуте добавочного времени я ворвался в штрафную площадь, слева тенью двигался Башашкин, справа, кажется, Огоньков. Оба пошли на сближение со мной. На какую-то сотую долю приостановились, и это дало мне возможность проскочить вперед. Мои опекуны были за спиной, но я из-под их ног успел пробить в дальний от себя угол ворот, до которых оставалось не более семи-восьми метров. И даже Яшин на этот раз остался бессилен.
Представьте себе ситуацию: редкая по напряжению, прямо-таки отчаянная игра. Основное время не дало результата. Нервы напряжены до крайности. И тут в твои ворота влетает мяч, а времени на то, чтобы отыграться, почти не остается.
Что же делает в этой ситуации Лев Яшин? Рыдает? Покрывает бранными словами защиту? Пытается показать, что в пропущенном мяче нет его вины? Ничего подобного — он подбегает ко мне и жмет руку. Поздравляет с удачно выполненным ударом.
Не знаю, помнит ли этот случай ваш вратарь. Меня же он буквально потряс и навсегда остался в памяти сердца. Не часто в наше время встретишь такое рыцарство на зеленых полях.
И еще помнится: после того как ваши ребята выровняли счет, а за четыре минуты до конца вышли вперед (2:1), мы провели атаку отчаяния. Я снова выскочил на ударную позицию перед воротами и, показалось, что счастье улыбнулось мне. Удар! Последний удар в этом матче. Он был очень похож на тот, который принес нам успех. Но в акробатическом прыжке Яшин на этот раз спас своих товарищей от необходимости играть повторный матч.
Если бы выигранные матчи называли по имени тех игроков, которые обеспечили победу, наш олимпийский поединок я бы назвал именем Яшина.
Вот, собственно, и все, что я могу сказать о его роли в олимпийском матче СССР — Болгария, сыгранном в Мельбурне в 1956 году. Тогда имя советского вратаря не было еще так широко известно в футбольном мире. И мы, остыв после сражения, говорили друг другу, вспоминая переживания матча:
— Ну и разошелся сегодня русский голкипер!
— Да, такой игры ему уже долго не показать!
Но через несколько дней, в финале, он показал еще более высокий класс.
После олимпийского турнира, на котором мы заняли третье место, у нас состоялось несколько дружеских бесед с советскими футболистами. На первой же из них я попросил у Яшина сделать запись в моей «тетради почетных гостей». Он оставил мне на память следующие слова: «Моему безжалостному другу Ивану Колеву с надеждой на новые встречи».
Мы действительно еще не раз встречались на международных состязаниях, в том числе на двух чемпионатах мира. И я с радостью убеждался, что этот человек портил настроение многим лучшим форвардам мира. И постепенно, с дистанции прожитых лет, рассасывалась досада от неудачи, постигшей нас в олимпийском матче против команды, ворота которой защищал Лев Яшин.
«Четыре проигранных дуэли»
Передо мной перевод статьи из газеты «Юманите», опубликованной в июле 1952 года, вскоре после того, когда наша молодая олимпийская сборная, отчаянно сражавшаяся в течение двух дней с одной из лучших команд Европы, все-таки уступила ей. Статья называется «Олимпийские размышления», в ней есть строки, посвященные нашей команде. Вот они:
«…Хотя советская сборная проиграла, она оставила очень сильное впечатление. Матч, сыгранный ею с сильнейшей в истории Югославии сборной, несомненно, войдет во все учебники футбола как образец выносливости, мужества, ошеломляющей скорости. Да, русские проиграли. Но их сборную можно сегодня сравнить с сапером, взорвавшимся при разборе неизвестной мины, но успевшим объяснить товарищу тайну действия взрывателя. И кто знает, может быть, опыт, приобретенный советскими футболистами на земле Суоми, поможет им в далеком Мельбурне»…
Эти слона французского журналиста оказались пророческими. Пролетело время, и вот в Австралии, пройдя сквозь горнило многих тяжелых испытаний, наша новая, но более закаленная сборная оказалась финалистом XVI Олимпийских игр. Теперь один шаг отделял ее от победы. На пути к этой победе вновь стояла сборная Югославии.
Жребий свел старых соперников. Между прочим, в нашей спортивной историографии этому матчу уделено крайне мало места. Скупые, лаконичные отчеты повествуют лишь о том, как был забит золотой гол. Объяснить это нетрудно: матч проходил за многие тысячи километров от Москвы. Возможности связи были в те годы предельно ограничены, а потом, в суете будней, его свидетели не нашли времени подробно рассказать о состязании, исполненном высокого напряжения, боевитости, мужества и мастерства.
Полтора года тому назад я послал три письма в адрес Федерации футбола Югославии на имя участников этого олимпийского сражения — Драгослава Шекулараца, Петера Раденковича к Златко Папеча. Как и других, я просил их вспомнить все, что касается игры Яшина в этом состязании. Но оказалось, что Драгослава Шекулараца нет в стране — он играл в то время за одну из профессиональных команд далекой Колумбии. Два других письма, как мне официально сообщили из Федерации, были переданы адресатам. Но шли месяцы, а ответа я не получал.
