Мирное урегулирование могло бы быть осуществлено на следующей основе: 1. Территориальный обмен: а) Тигре. Уступка Италии восточной части Тигре, ограниченной на юге рекой Гхева, а на западе – линией, проходящей с севера на юг между Аксумом (к Эфиопии) и Адуа (к Италии); б) исправление границ между областью Данакиль и Эритреей с тем, чтобы на юге остались Аусса и часть эритрейской территории, обеспечивающие Эфиопии выход к морю; в) исправление границ между Огаденом и Итальянским Сомали; д) Эфиопия получит в полную собственность выход к морю.
2. Зона экономической экспансии и заселения. Границами этой отводимой Италии зоны будут на востоке – измененная граница между Эфиопией и Итальянским Сомали, на севере – 8 параллель, на западе – 35 меридиан, на юге – граница между Эфиопией и Кенией. Внутри этой зоны Италия получила бы исключительные экономические права. Контроль за управлением в этой зоне осуществлялся бы (при сохранении верховной власти императора) органами, которым будет поручено проведение плана содействия Лиги наций. Италия пользовалась бы преобладающим, но не исключительным влиянием в этих органах[204].
Я подчеркнул, что ни одно решение не может быть проведено в жизнь: 1) без согласия негуса и 2) без согласия Лиги наций. Совет министров в принципе согласился с моими предложениями. Я указал на опасность такого рода прецедентов. «Это, – сказал я, – генеральная репетиция. Не следовало бы допускать, чтобы при случае нам предложили отдать Эльзас и сохранить Лотарингию». Я поставил вопрос, что произойдет, если Италия согласится, а негус откажется дать на это согласие. Лаваль не стал скрывать от нас, что в этом случае он не присоединился бы к нефтяным санкциям. Я подверг критике существо этого тезиса. Вокруг этого вопроса развернулась долгая дискуссия. Я отстаивал свою точку зрения, а также заявил протест против нападок тех, кто обвинял меня в том, что я хочу войны, так как защищаю права подвергнувшегося нападению государства. Лаваль делает вид или действительно находится под впечатлением итальянского блефа: Рим угрожает войной всему миру, если вмешательство не будет в его пользу. Я заявил, что не намерен поддаваться этому шантажу.
Между тем 10 декабря в 11 часов вечера английский и французский послы были уполномочены сделать Муссолини следующее сообщение («Донесения французского посла», № 2459-2463). Накануне заседания в Женеве, намеченного на 12 декабря, английское и французское правительства, следуя призыву продолжать усилия по примирению, обменялись в Париже мнениями с целью выявить основу соглашения, которое могло бы быть выработано под руководством Комитета пяти. Приемлема ли эта основа для Муссолини? Обращаясь от своего имени, Пьер Лаваль настойчиво призывал главу итальянского правительства «умерить свои требования и не брать на себя в результате своего отказа ответственность за продолжение и углубление кризиса, во время которого Франция не смогла бы проявить свое дружественное отношение» («Донесения французского! посла в Риме», № 2456-2458).
В дополнительной телеграмме (№ 2471) уточнялось, что предоставляемым Эфиопии выходом к морю мог бы быть порт Ассаб; в случае возражений Соединенное Королевство и Франция по-прежнему будут готовы содействовать разрешению этого вопроса.
В тот же день английскому и французскому дипломатическим представителям в Аддис-Абебе было поручено проинформировать императора Эфиопии и просить его согласия («Донесения французского посланника в Аддис-Абебе», № 450, 451, 452).
Нескромность печати вызвала сильное возбуждение общественного мнения. Уже 10 декабря Комитет бдительности интеллигентов-антифашистов (Риве, Ален, Ланжевен) просил меня выступить против «чудовищного принципа вознаграждения агрессора» и защитить Устав Лиги наций. Из Нью-Йорка я получил телеграмму следующего содержания: «Тысячи читателей ваших последних статей в американских газетах с тревогой взывают к вам – спасите Лигу наций от морального разгрома. Шотуелл». Мнения членов английского кабинета, вновь собравшегося на заседание, по всей видимости, разделились. Иден и Болдуин выступили в палате с очень путаными объяснениями. Развязка была совершенно неожиданной: Англия изменила свою позицию. Идену стоило большого труда объяснить, как, действуя подобным образом, она сохраняет верность Лиге наций.
Завтрак в английском посольстве. Я высказал без обиняков свое неодобрение английскому послу, сэру Роберту Ванситарту. В качестве причины или оправдания сэр Роберт сослался на страх перед всеобщей войной, который испытывала его страна, и на плохие условия, в которых она оказалась бы в случае войны. Союзники, например югославы, еще не готовы, сказал он мне. Я же видел другие причины: трудности с материальной частью и с кадрами в английском флоте, осложнения в Египте и на Дальнем Востоке, быть может, влиятельное вмешательство извне. На заседании бюро партии 11-го вечером и на совещании левых партий утром в четверг, 12-го, я столкнулся с всеобщим негодованием, которое испытывал сам. 12-го состоялся завтрак у Жюстена Годара, на котором присутствовал албанский посланник, который был возмущен франко-английской капитуляцией.
Посланник Эфиопии в Париже с большим достоинством ответил от имени негуса отказом. В пришедших во второй половине дня телеграммах из Рима сообщалось, что Муссолини далек от принятия предложений, держится очень высокомерно и холодно; он требует Аксум. 12 декабря в 1 час 27 минут пришла депеша от Шамбрена. Накануне, в 5 часов вечера, он был принят Муссолини и вручил ему памятную записку и текст предложений; он передал также призыв Лаваля. Его коллега сэр Эрик Друммонд был принят после него. Возражения дуче носили двоякий характер: 1. Что касается процедуры, то он выступил против указаний печати и против немедленного ответа. 2. Что касается существа вопроса, то, подчеркивая малую выгодность предусмотренного обмена территорий, он отказывался отдать Аксум, который «стихийно присоединился к Италии», и заявлял о невозможности развивать итальянскую колонизацию в зоне экспансии, граничащей с территориями; на которых бы оставалась армия Эфиопии. «В конечном итоге» он согласился дать публично «свою высокую оценку усилиям, предпринятым во время англо-французских переговоров в Париже», но зарезервировал за собой право принять решение лишь тогда, когда сочтет это нужным.
Пятница, 13 декабря. Вчера в Женеве Лаваль и Иден вынуждены были отступить. Комитет пяти не согласился выдвинуть от своего имени франко-английское предложение. Турция и Польша отказались от миссии, которую хотели на них возложить. Даже сам Иден в своей речи, казалось, просил его отвергнуть. Негус прислал из Дессие свой официальный отказ. Правая парижская печать вновь нападает на меня за мою позицию в бюро партии радикалов и за мои беседы в кулуарах с Котом и Герню, которые сообщили мне о своем намерении обратиться с интерпелляцией. В Лондоне «Таймс» заявила, что предложения, о которых идет речь, якобы никогда не должны были быть сделаны. Оппозиция против деятельности кабинета Болдуина охватила даже консерваторов. Против соглашения выступают такие люди, как генерал Спирс. С другой стороны, сообщили о смерти американской санитарки, раненой во время бомбардировки Дессие. Я представляю, сколь сильное впечатление эта новость произвела в Соединенных Штатах.
