Ознакомительная версия.
Она строит больницы, создает русский «Красный крест», движение «сестер милосердия». Она – главная покровительница искусств в России. «Подвязывать крылья молодым талантам» – так определила Елена Павловна свою миссию.
Музыкальным секретарем великой княгини становится один из самых блестящих музыкантов эпохи – Антон Рубинштейн.
Рубинштейн был ребенком, когда его игру услышал великий Лист. И Лист назвал его своим наследником. После чего молодой Рубинштейн показывал царю свой знаменитый номер, неизменно приводивший в восторг императора. Злой юноша изображал… Листа! Изображал беспощадно – пародируя игру и знаменитые гримасы охваченного вдохновением Листа.
Этот сын крещенного еврея, плотный, с огромной гривой волос, очень похожий на Бетховена, становится близким другом великой княгини. Только при помощи Елены Павловны еврей Рубинштейн смог основать первую в России консерваторию, куда придет заниматься 22-летний чиновник Петр Чайковский.
Елена Павловна поселила молодого Рубинштейна в своем знаменитом дворце на Каменном острове. Блестящие музыкальные вечера во дворце немолодой, но все еще очаровательной княгини, чарующие звуки той жизни… Все это осталось навсегда в фортепьянных пьесах Рубинштейна.
Елена Павловна всегда была впереди прогресса. И она второй в царской семье (после самого Николая) сумела прочесть «Записки» Великой Екатерины.
Когда-то потрясенный «Записками» матери, Павел дал их прочитать на одну ночь своему тогдашнему ближайшему другу князю Куракину. И за ночь крепостные грамотеи князя переписали «Записки». Князь тайно давал читать их друзьям. И количество секретных копий росло… Одна из копий попала к Карамзину и от него, видно, к нашему великому поэту. И уже жена поэта переписывает вместе с братом «Записки» Екатерины. И Пушкин передает их прочесть великой княгине. И записывает, что она «сходит от них с ума».
Елена Павловна, прочтя грешные «Записки», конечно же, не смогла не поделиться восторгом… Николай немедля повелел придворным сдать все копии «Записок позора семьи» и устроил за ними настоящую охоту.
После гибели Пушкина Николай, знакомясь с описью пушкинских бумаг (за всем следит государь!), наткнулся на рукопись «Воспоминания императрицы». Приказ последовал краткий: «Ко мне!».
Молодой Костя и немолодая дама составляли радикальное крыло в царской семье.
И как проигрывал безликий апатичный наследник рядом с этой парой!
Кто мог бы подумать тогда, что через пару десятилетий он совершит величайшее дело в русской истории. И они оба станут его ближайшими сподвижниками!
Впрочем, был ли апатичным цесаревич? Или научился показывать себя таковым?
«Мне нужны не умники, а верноподданные»
Эти слова государя были лозунгом его империи. Все в стране делалось по правилам, все было подчинено раз и навсегда заведенному порядку. Идее порядка лучше всех соответствовали военные. Военный человек, привыкший не рассуждать, но исполнять, способный приучить других к исполнению, стал считаться способным начальником. Истинные способности, знания, опытность – перестали быть главными. И военные постепенно занимают все правительственные места.
Все чиновники теперь носят мундиры. Мундиры носят даже студенты.
Мечта убиенных Петра III и Павла I становится явью: страной правит казарма. Смотр и парад – главное содержание государственной жизни. Все делается напоказ, для императора… чтобы государь приехал, сказал: «Хорошо!» …И уехал, раздав награды.
«А что было дальше – в самой жизни, в жизнь никто не заглядывал, там был черный двор», – писал современник.
Военные должны были исправлять беспорядок повсюду. Николая очень беспокоили евреи. Они никак не желали подчиняться общему порядку и становиться христианами. «Неправильные» евреи носили свою неправильную одежду. Государь предписал евреям платить налог за ношение ермолок и длиннополых сюртуков. И в конце концов вообще запретил носить еврейскую одежду.
Был создан специальный Комитет для окончательного исправления евреев и приведения их в христианство. Лучшим лекарством для этого государь считал любимую армию. Если прежде, вместо службы в армии евреи платили налоги, то теперь они должны были поставлять в армию рекрутов. Государь верил, что за время службы в армии, которая продолжалась 25 лет, евреи непременно станут христианами.
Чтобы процесс шел успешнее, еврейских детей с 12-летнего возраста готовили к военной службе в специальных кантонистских школах.
Во времена Николая перешел из иудаизма в православие дед Ленина, еврей Александр Бланк.
Мы так и не узнаем, что думал молодой Александр в эти глухие годы в благодетельно молчавшей стране.
Но увидевший его в юности проницательный Кюстин написал: «Сквозь наружный вид доброты, которую обыкновенно придают лицу молодость и красота и немецкая кровь… нельзя не признать в нем сильной скрытности, неприятной в столь молодом еще человеке». Жизнь при всесильном отце-деспоте научила его этому.
Но талантливый, чуткий юноша не мог не видеть, как железная система отца давала удивительные сбои. И порядок, доведенный Николаем до абсурда, все чаще становился беспорядком.
И это началось уже в первое десятилетие его царствования.
В 1836 году, в самое темное время беспощадной цензуры, в покорном, рабском журнале «Телескоп» появилось невиданное по дерзости сочинение, вызвавшее сначала шок, а потом и бурю в обществе.
Его написал Петр Чаадаев, имя которого навсегда стало паролем всех русских либералов. Эпиграфом к его жизни могли стать горькие слова Пушкина: «Догадал же меня черт с душой и талантом родиться в России». Чаадаев стал героем грибоедовского «Горя от ума». И первоначальное название этой пьесы – «Горе уму» – еще один эпиграф к судьбе Чаадаева.
Аристократ, красавец, блестящий гвардеец, храбро сражавшийся в войне с Наполеоном, он делал стремительную карьеру при императоре Александре I. Кумир петербургской молодежи, знаменитый денди, Чаадаев всегда шел против течения. В то время многие в высшем обществе были галломанами – то есть одевались, говорили и даже думали по-французски. Как писал дипломат Жозеф де Местр, «французский гений оседлал Россию».
Но Чаадаев, естественно, стал англоманом… Да и в отставку он вышел в высшей степени оригинально. Находясь на пути к вершине карьеры, когда все уже прочили его в адъютанты императору, Чаадаев подал прошение об отставке… 24-летний отставной гвардейский ротмистр становится… философом-мистиком!
Ознакомительная версия.
