Ознакомительная версия.
При таких обстоятельствах, когда прямым путем через Средиземное море для англичан, испытывающих недостатки во всем, кроме смелости, была в лучшем случае прибрежная Виа Долороса и когда вся Британия находилась в безвыходном положении, такой жест был политически и морально возвышенным, но странным в военном отношении. Подобно высадке легкой бригады в Балаклаве, британская экспедиция в Грецию была величественной, но это была не война.
Генерал сэр Арчибальд Уэйвел, главнокомандующий штаба на Ближнем Востоке, ограбил одного, чтобы одарить другого. Он был командующим со многими проблемами, но с малыми возможностями. На юге Эфиопская и Сомалийская операции еще не были доведены до конца. Вишисты – францу – зы в Сирии и зарождающееся восстание в Ираке, поддерживаемое Германией, грозили катастрофой для тщательно выстроенного ближневосточного владычества Англии. Когда Роммель со своими немцами находился в Северной Африке, Египет, служивший соединительным звеном Британской империи, и Суэцкий канал – морская ее сцепка – оказались под угрозой захвата в клещи.
Поэтому Уэйвел, в ответ на решение кабинета министров, направил в марте 6–ю австралийскую дивизию, новозеландскую дивизию и одну бронированную бригаду, а также соединения – около 58 000 человек – из Африки в Грецию.
Британские экспедиционные силы так и не попали на конечные позиции. Антигерманский удар Югославии в конце марта укрепил твердость Гитлера, и 6 апреля нацистские легионы вторглись в Югославию и Грецию. Это была легкая победа: югославское сопротивление потерпело поражение, нацисты быстро пробились через тонкую, истощенную линию греков, а англичане, обойденные с флангов, провели ряд отчаянных арьергардных боев, завершившихся такой же отчаянной эвакуацией.
Где – то к 27 апреля, вскоре после того, как британский эскадренный миноносец «Дифендер» покинул Каламату с 250 солдатами и «драгоценными камнями югославской короны в чемоданах», немцы вошли в Афины. Афинское радио сообщило:
«Выходим в эфир последний раз и прекращаем работу в надежде на лучшие дни. Да пребудет с вами Бог» [6].
Британия в Греции ничего не сделала. Она пришла на помощь своему давнему союзнику, уступив просьбе Греции, которую во многом побудил на это Лондон в ответ на обещание действовать в зависимости от развития событий.
Как написал Кристофер Бакли, «…так же, как Уильям Питт завоевал Канаду на равнинах Германии, и Греции можно было оказать максимальную помощь, одержав победу в пустыне Ливии» [7].
И все свелось к нулю, за исключением катастрофы. В Греческой кампании англичане потеряли более 12 000 человек, «по меньшей мере 8 000 автомашин», большую часть оснащения, 209 самолетов, 6 кораблей Королевских военно – морских сил и более десятка торговых кораблей [8]. Что еще хуже – ослабленные легионы Уэйвела в Африке фактически потеряли Египет.
Греция была покорена. Потери немцев оказались пустячными. И история повернулась к Криту.
3 ноября 1940 года премьер – министр Уинстон Черчилль отметил в двух меморандумах, что залив Суда и Крит должны стать «второй Скапой», постоянной военной крепостью» [9].
Легче сказать, чем сделать. Скапа – Флоу на Оркнейских островах, расположенных к северу от Шотландии, в течение десятилетий был базой Королевских военно – морских сил. Крит, не развитый, примитивный, с флагом другой страны, находился на расстоянии 3 000 миль от Англии.
География Крита была не в пользу Британии. Его гавани, его единственная дорога, его главные города Ханья и Ираклион, более 400 000 жителей и три его аэродрома находились на северном побережье, поблизости от немецких военно – воздушных баз в Греции, греческих островов и островов Додеканес (ближайший лишь в 50 милях), но на расстоянии в 300–400 воздушных миль от Египта (от 420 до 480 миль по морю от Александрии до Суда – Бэй), что было слишком большим расстоянием для истребителей того времени… Английские конвои и боевые корабли, находившиеся близ северных портов, должны были проходить через два узких пролива – Китира на западе и Касос – на востоке, между Критом и итальянским Додеканесом.
Пока совершался рискованный переход, корабли получали мало помощи от портов. Вместительный Суда – Бэй имел лишь одну разгрузочную пристань, способную управиться с двумя небольшими кораблями, Ираклион мог принять четыре, а в Ханьи и Ретимноне корабли разгружались на лихтерах.
Тем не менее англичане рассматривали Крит, находись он в руках врага, как возможную угрозу своим морским путям в Восточном Средиземноморье. Под их контролем он мог бы служить, как они считали, морской заправочной станцией и передовой базой, с которой корабли и самолеты ее королевского величества могли бы беспокоить немцев в Эгейском море.
При быстрой высадке на Крит эта стратегическая концепция Британии могла бы стать вполне убедительной. Но англичане не спешили, несмотря на постоянные понукания Черчилля и многочисленные тщательно разработанные предложения британских начальников штабов.
Небольшое число солдат направлялось на остров; средств доставки добавили, установили несколько (что было явно недостаточно) противовоздушных орудий, а также построили или расширили взлетно – посадочные полосы.
Медлительность можно было отчасти понять.
Крит имел не главное стратегическое значение. 18 апреля британские начальники штабов заявили генералу Уэйвелу: «Победа в Ливии – прежде всего; затем эвакуация солдат из Греции; корабли для Тобрука, если это будет необходимо для победы, должны быть подготовлены, Ирак можно проигнорировать, а Крит разработать позже» [10].
Недостаточно было ходить кругами. Но ясно определенной цели и побудительного стимула не хватало. В период с ноября по конец апреля на Крите сменилось несколько британских командующих; там была военно – воздушная база, но на ней мало самолетов и еще меньше вспомогательных средств; там была военно – морская база, но ее портовые возможности оставались допотопными, гавани открытыми для бомбежек и не охраняемыми сеточными заграждениями.
Уязвимость Крита драматически проявилась 26 марта, когда шесть итальянских быстроходных катеров проникли в залив Суда, атаковали и повредили крейсер «Йорк» [11].
Для немцев Крит имел меньшее значение, чем Греция. Окончательное решение напасть на остров не принималось до 25 апреля. Однако к этому призывал рейхсмаршал Геринг, заинтересованный в Средиземноморской кампании и желающий продемонстрировать способности летчиков люфтваффе. Нападение на Мальту с воздуха было изучено, однако возникли многочисленные возражения, и поэтому в качестве замены люфтваффе с энтузиазмом взялись за Крит [12].
Ознакомительная версия.
