— Что ты?
— Да вот сижу тут… Плохо, видишь ли, спал… Но ведь чувствую я себя хорошо!..
— Послушай! — в разговор включился Николай. — А не тебе ли перед войной головомойка была от командующего ВВС генерала Ермаченкова? Помнишь — Он приехал проверить, как мы, летчики, отдыхаем перед полетами? Ты, по — моему, тогда после отбоя составляя какой-то план работы. Было такое? Было…
— Ну, а дальше-то что? — заинтересовался Сухов.
— Дальше? А дальше генерал — к командиру полка Душину: «Как же это так, товарищ майор? Вы докладывали мне, что все летчики спят. А у вас командир звена нарушает установленный порядок, не отдыхает перед полетами». Душин не знает, что ответить. Тогда генерал в приказном тоне — Каберову: «Немедленно спать!» Помню, Игорь влетел в кубрик, со страху забыл раздеться и прямо в брюках и ботинках забрался под одеяло.
— Ну, это уж ты преувеличиваешь, — сказал я.
— Ничего не преувеличиваю. — Соседин увлекся воспоминаниями: — В тот раз в клубе радио играло, забыли выключить. Начальника клуба за это чуть не сняли с должности, дежурного отправили на гауптвахту. Комиссар полка получил выговор. Командиру тоже перепало. Полеты были отменены. И правильно. Отдых для нашего брата все-таки необходим. А сейчас война. В бою слабого да осовелого сразу собьют.
— Николай дело говорит, — сказал Сухов. — Летчику на войне надо стремиться жить по правилу: «Лучше переспать, чем недоесть». Тогда тебе сам черт в бою будет не страшен.
Мы с Николаем рассмеялись.
— Да, поспать и поесть — это у тебя, Серега, действительно отработано. Сухов посмеялся вместе с нами.
— А на Новикова ты не обижайся, — сказал он мне напоследок. — Ну, немного шумнул на тебя. На то и командир, У него знаешь сколько забот? Вот вчера на нашем аэродроме штурмовики сели. Все думали, что они заправятся и улетят. А они, оказывается, сюда на постоянное базирование. Капониров для них нет, машины стоят на виду, и вся наша маскировка теперь петит к черту. Командир полка майор Душин приказал эскадрилье выделять дежурную пару истребителей для прикрытия аэродрома. А где мы возьмем столько самолетов? Вот Новиков и расстроился, А тут еще ты со свей ей бессонницей подвернулся ему под горячую руку… Ну, ничего… Сегодня ляжешь спать пораньше и завтра будешь летать.
Сергей подошел к патефону, порылся в пластинках,
— А чтобы у тебя настроение поднялось, сейчас я твою любимую поставлю.
Зашипела игла, и вдруг: «Я много в жизни потерял из — за того, что ростом мал…»
— Слушай, слушай! — Сухов сиял. — Слова-то какие: «Меня он в шайке не нашел и с пеной выплеснул на пол…» Это для тебя Ефимов постарался — привез пластинку из Ленинграда. «Услышал, — говорит, — песню промоего друга — не удержался, купил…»
Я уже привык к тому, что друзья подтрунивают над моим ростом. Вот и Ефимов… Где-то он теперь, наш Андреич? Как улетел с Алексеевым на Эзель, так до сих пор ничего и не слышно ни о том, ни о другом. Остальные наши летчики возвратились на родной аэродром. И адъютант эскадрильи Аниканов опять мечется в землянке, еле успевая отдавать распоряжения и записывать результаты вылетов в журнал боевых действий. Теперь ему помогает в этом писарь матрос Евгений Дук. Каллиграф и художник, он привел документы в такой порядок, что любо посмотреть. «Для потомков, — говорит, — стараюсь. Поднимут они архив после войны, а тут все четко и ясно про каждого написано: где и как сражался за Ленинград».
Евгений Дук происходит из семьи потомственных питерских рабочих. Но он с детства полюбил авиацию, мечтает летать. Мы с ним друзья, и я пообещал помочь ему при первой же возможности осуществить эту мечту, А пока мы вместе выпускаем «боевой листок». Он выходит каждый день с самого начала войны. В девять часов утра летчики и техники уже заглядывают в мой капонир:
— Ну, не готов еще? — — Сейчас вывесим.
— Давай!.. И вот уже кто — нибудь читает вслух:
Техник, внимателен будь к машине.
До мелочей просмотри самолет.
Чтобы спокоен был летчик в кабине,
Чтоб для врага был смертельным попет!
Или:
Маннергейму — Гитлера лакею —
Костью в горле Ханко и Кронштадт.
Драться будем, жизни не жалея,
Но врага не пустим в Ленинград!
Эти стихотворные «шапки» к боевым листкам сочиняю я, Женя рисует карикатуры.
Вот и теперь, когда все опять ушли на задание, мы с Дуком взялись за очередной номер. Да так увлеклись, что и не услышали, как открылась дверь. На пороге вырос человек:
— Есть тут люди?
— Матвей! — Я сорвался с места. — Прилетел? А где Алексеев?
— Сейчас придет.
Большой, сильный, улыбающийся, в сбитом на затылок шлеме, Ефимов шагнул в землянку. Мы обнялись. Матвей тепло поздоровался с Дуком и Аникановым.
— Ну, вот и все, мы дома! — сказал он, осмотрелся и присел на нары. — А где командир?
— На задание ушел.
— Рассказывай, как живете, что нового.
Больше месяца не было нашего парторга Ефимова в эскадрилье. Мы поговорили, погоревали о погибших товарищах, Я рассказал ему об успехах друзей.
— А как твои дела?
— Да вот. Отстранен от полетов. Не научился спать.
— А в чем причина бессонницы? Может, это мешает? — Матвей показал на «боевой листок».
— Постой, постой! — Из — за стола поднялся адъютант. — Хорошо, что напомнили, а то забыл бы. — Он достал из кармана маленький пакетик и протянул мне: — Врач передал. Просил принять перед сном.
Матвей хотел еще что-то сказать, но дверь с шумом отворилась и в землянку, что называется, всем гамузом ввалились летчики. Они едва не задушили Ефимова и пришедшего несколько позже Алексеева в своих богатырских объятиях. Матвей хотел по всей форме доложить командиру о прибытии. Но какой уж тут доклад!
— Рад, очень рад! — Новиков обвел всех взглядом. — Теперь эскадрилья в сборе… Нет только Хрипунова, Али ева, Федорова и Годунова…
Он, помрачнев, снял свой видавший виды шлем…
Вечером у нас было весело. Плясали, смеялись, пели. Причина веселья — Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении летчика М. И. Багрянцева орденом Ленина. Газета с Указом переходила из рук в руки.
Все же я постарался лечь спать пораньше.
Проснулся, когда было уже совсем светло. Глянул на свои «кировские» и пришел в ужас: одиннадцать часов утра! Вот это снотворное! Все при деле, а я… Как же это вышло?.. Почему не разбудили?..
Одеваюсь, на ходу застегиваю снаряжение. Как угорелый выскакиваю на улицу.
— Вы куда, товарищ лейтенант? Оглядываюсь. За мной стоит наш шофер.
— А вы что здесь?
— Мне приказано, товарищ лейтенант, подождать, а когда — вы проснетесь, отвезти вас на аэродром.
