— Подъем! — подал команду командир эскадрильи. Мы быстро вскочили. Около домика ждал автобус.
Старший лейтенант Александр Михайлович Иванов, наш командир, был огромного роста, широкий в плечах. Его крупную фигуру дополняла большая, с правильными чертами лица голова, которую украшали красивые волнистые волосы. Иванов прибыл в 1-й ЗАП для переучивания в числе 15 летчиков Тихоокеанского флота. На аэродроме Рузаевка, в «квадрате», мы часто видели эту большую фигуру. Спокойный, уравновешенный, вежливый и педантичный в обращении, он привлекал наше внимание. Иванов служил на ТОФ 8 лет, летал на И-16 и прекрасно овладел этой машиной. В Новинках мы снова встретились с ним: теперь Иванов был нашим командиром. Он был хороший летчик и отличный стрелок, но командирского опыта у него не было.
Нас привезли на полосу, и тут же около автобуса командир приказал мне:
— Лашкевич! Садись вот на тот «Як» и сделай пару полетов по кругу!
С радостью я бросился к самолету. На таком самолете слетать — одно удовольствие. Немного волнуюсь — первый раз в жизни взлетаю с полосы. Да и перерыв в полетах полтора месяца — это большой срок для таких пилотов, как я. Но оба полета прошли нормально, без ошибок. А посадки мне и самому понравились. Закончив полет, я подошел к командиру и доложил:
— Товарищ старший лейтенант, старший сержант Лашкевич совершил два полета по кругу!
Командир, усмехнувшись, говорит:
— Вы вроде и летать стали лучше!
Не прошло и часа, как командир взял меня в боевой вылет. Мы пошли на разведку в Выборгский залив. Когда командир ставил задачу, я внимательно слушал и запоминал каждое его слово. После взлета пристроился к командиру, смотрю за воздухом, кручу головой. А Иванов идет по прямой, смотрит вперед и по сторонам, но не оглядывается. Поднялись на высоту 5000 метров. Стало прохладно. С напряжением всматривался я в воздушное пространство, ожидая противника. Иванов взял курс на север, и этим курсом мы и прошли почти до Выборга. Мне было приятно думать, что мне доверено охранять командира эскадрильи. Мне тогда очень хотелось, чтобы командир крутанул голову в мою сторону, посмотрел на наши хвосты. А может, командир настолько зоркий и все видит, или он по неопытности не считает нужным смотреть за ведомым? Но при полете по маршруту он уже терял своего ведомого Виктора Григоренко!
Так за весь полет Иванов и не посмотрел в мою сторону. В этом полете мы не встретили ни кораблей, ни самолетов. Обычный полет, хоть он и считался боевым вылетом. Потом, когда я стал ведомым у Ковалева, я понял, каким должен быть истребитель. Это совсем другой темперамент — стремительность и быстрота, неутомимый поиск противника, стремление найти врага и сбить его!
— Главное, — говорил он тем, кто летал с ним, — нужно видеть противника, своевременно по сложившейся обстановке принять решение, найти место, чтобы иметь преимущество перед противником. Используя солнце, облачность, сблизиться с противником и с короткой дистанции атаковать его огнем!
В условиях скоротечного воздушного боя Ковалев успевал и атаковать самолеты врага, и выручить своего ведомого, если тот попал в беду, — при этом не нарушая строя. Забегая вперед, скажу: за всю войну Ковалев не потерял ни одного ведомого. И те, кто пройдет «Школу Ковалева», будут драться до Дня Победы. А сам Ковалев в дни полного снятия блокады Ленинграда будет удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
…На следующий день вылет на сопровождение повторился. Штурмовики ходили в тот же район. После взлета из группы 6 ЛаГГ-3 и 4 Як-7Б пара «лагов» сразу же вернулась из-за неуборки шасси. При посадке штурмовик Ил-2 застрял колесами в конце полосы в плохо засыпанной воронке. 3 ЛаГГ-3 и пару Як-7Б перенацелили на посадку в Кронштадт, и на аэродроме Бычье Поле Петя Хорунжий подломил свой «як». При неоднократном выпуске в уборке шасси он израсходовал сжатый воздух, и на пробеге у его самолета сложилась правая стойка шасси — не встала на замок из-за отсутствия сжатого воздуха. В результате была подломана стойка шасси, повреждена консоль крыла и погнут винт.
Потом из штаба соединения поступил приказ: «Выделить шестерку хороших летчиков на сопровождение шестерки Пе-2 73-го пикировочного авиаполка на удар по железнодорожному мосту в г. Нарва». Это был тот самый мост, который 13-я ОКИАЭ прикрывала в 1941 году. Теперь было приказано сопроводить пикировщиков на удар по нему. На сопровождение Пе-2 были выделены капитан Парамонов с Ефимовым, Кириллов с Володей Жигачем и Константин Ковалев с Хорунжим.
Вылет истребителей произошел «по-зрячему», сбор на маршруте. Вскоре над Борками появилась шестерка Пе-2. Полет к цели проходил над Финским заливом на высоте 5000 метров. На подходе к Нарве немцы поставили заградительный зенитный огонь. Находясь выше пикировщиков, Ковалев обнаружил пару Me-109, идущую на перехват бомбардировщиков. Он увеличил скорость за счет снижения и длинной очередью ударил по ведущему «мессеру». Снаряды попали в мотор, немец задымил и круто пошел вниз. Самолеты Пе-2 легли на боевой курс и в расчетной точке перешли в пикирование; пара Парамонов — Кириллов прикрыла вход пикировщиков в атаку.
На выходе из пикирования летчики наблюдали мощный взрыв в западной части моста. Удар был нанесен точно. А на отходе от цели Кириллов заметил одиночный Me-109, заходящий в атаку по заднему Пе-2. Имея преимущество по высоте, Кириллов сверху-сзади стремительно сблизился с противником, нажал на гашетки, и с левого борта «мессера» потянулся огненный шлейф. «Худой» спиралью пошел вниз, и у деревни Кошкино зарылся в землю. Однако после этого пара Кириллова оказалась в центре зенитных разрывов.
— Делай противозенитный маневр! — передал Жигачу Кириллов.
Но за самолетом Жигача уже тянулся черный дымный след. Кириллов несколько раз запросил своего ведомого, но тот не отвечал, продолжая терять высоту, и недалеко от мыса Курголово, в Нарвском заливе, самолет Жигача приводнился и медленно погрузился в воды залива. Это было 14 мая 1943 года. Только три боевых вылета совершил ленинградец Володя…
На удар по кораблям противника в район о. Большой Тюрерс пошла пятерка Ил-2. На сопровождение, в непосредственном прикрытии — четверка Дмитрия Шарова с ведомым Бородачевым и Кириллов с Хайбулиным. Шестерку «яков» повел Александр Иванов с ведомым Т. Вытоптовым, с Присяжнюком — Николай Хромов и Костя Ковалев с однофамильцем Иваном Ковалевым. Над заливом стояла сизая дымка, но видимость была нормальная. Группа шла к цели прежним маршрутом: четверка Шарова в непосредственном прикрытии, шестерка Иванова в группе воздушного боя. До цели их никто не встретил, но корабли их ждали и открыли сильный зенитный огонь. Прорываясь сквозь огненную преграду, кто-то крикнул:
