Пятнадцатилетним парнем мне пришлось работать на пристани № 1 «Товарищества». Попал на работу по знакомству матери и отца с пакгаузным — были кумовья. Я ставил марку, то есть номер на грузы. Грузчики работали по 12–14 часов, носили мешки с дёрном, мукой, сахаром. Ходили цепочкой человек по 100 в дождь и непогоду и, если кто-либо выходил из запалки по выносу определённого количества мест, то лишался заработка. Работали с тысячи пудов, сдельно. Иногда выручали таких грузчиков грузчики, не получившие работы, а заработанные деньги делили. Никаких кранов, транспортёров не было. Неудобные грузы или с дальним расстоянием мешки возили на 2-х колёсных тачках — в парке их стояло до сотни и больше. Рабочий один шёл в кореннике, а с боку с верёвкой другой. На крутых подъёмах ещё стоял грузчик, помогал и так же на спусках. В тачках работало много и женщин и девушек.
Подённая оплата на ряде работ была подённая. Мужчине 80 коп. и женщине 60 коп. Расчёт производился каждую субботу. Работали до 2 час. дня и с 7 час. утра с получасовым перерывом на завтрак за столом, поставленным у пакгауза. Заведующий ложил на стол мешочек с рублями серебряными и мешочек с полтинниками. Медяки высыпал в коробку. К столу подходили согласно порядкового номера, записанного в расчётной ведомости, где стояла и фамилия и сумма заработка. Роспись не делали, а при выдаче денег пакгаузный делал отметки карандашом синим и это потому, что большинство были неграмотные.
В воскресные дни редко работали. С получки в субботу грузчики заходили в кабак и в пивные, пили. Большинство уносили получку домой в семьи. Часть грузчиков пропивали деньги, ночевали у заборов или за драку полицейские увозили и уводили в арестное помещение и, если буянили дорогой, то в каталажке избивались и, конечно, никаких оставшихся денег не выносили — они отбирались. В воскресенье, в понедельник многим надо было опохмелиться, выпить водки. Денег не было, закладывали вещи — пинжаки, брюки, сапоги в частные ломбарды под проценты — такой один был на Ишимской напротив мельницы Жернаковых. Выдавалась взамен сменка — рубаха, штаны, опорки от сапог. Грузчик опохмелялся, болел и среди недели шёл на работу. Тяжело было зимой одиночкам без одежды и работы. Такие ютились в ночлежном доме, жили впроголодь и существовали до весны на приношения купечества и сердобольных граждан.
Все каменные стройки в городе велись исключительно ручным способом. Копка канав для закладки фундаментов, подвозка кирпича с кирпичного завода на лошадях, а также песку и извести. Никаких кранов, бетономешалок не было и в помине. Мы сейчас видим, как только начинается стройка, устанавливается башенный кран, ставится бетономешалка, транспортёр, приводимые в действие электроэнергией. Грунт раньше отвозили из котлованов на тачках с одним колёсиком, а дальше его везли на двухколёсных грабарках — ящиках-самосвалах. Известь приготовлялась в творилах вручную, носили её на носилках. Кирпич также [переносился] на носилках и козлах, надеваемых на плечи, по 30–40 шт. Кирпич был тяжёлого типа. Шлак не применяли.
Первое потолочное железобетонное перекрытие потолков и полов было сделано в ремесленной школе на углу Садовой и Томской и в пристрое Спасской церкви в 1914 году осенью. Работу производили частные подрядчики — брались с тысячи и по договору аккордно. Затем сдавали работу рабочим артелям или платили подённо. Артели также самостоятельно производили работы, что им было выгодно, но чернорабочую силу нанимали подённо. Если человек заболел, то ему никакой оплаты не было.
Строили в городе исключительно двухэтажные дома и исключение — это постройка Коммерческого училища, где за Тюменкой — обком и облисполком. Построен он купцом Колокольниковым, а подрядчиком стройки был Перемотин. Зимой стройки каменные не производились, а только рубили деревянные дома. Кирпич производили кустари в сараях летом, да на кирпичных заводах Буркова и Гилёва, заводы эти и сейчас действуют как национализированные. Так уже было заведено: перед закладкой застройщики служили молебен, бросали серебряные рубли в известковый раствор по углам. Каменщики клали кирпич, но потом деньги эти находили и пропивали…
5. Снабжение водой города
Население города было тысяч 40–50 с Зарекой. Подача воды производилась с реки Туры водокачкой Городской Управы, стоявшей у берега по Водопроводной улице. На горе стояло каменное здание с прямоугольным баком, служило оно и некоторым водонапором и было водоразбором. Было выведено 2 трубы для наливки воды в чаны и для разлива в вёдра и кадочки. Горожане, имевшие лошадей, сами брали воду. Зажиточные и купцы, имея дворников, их посылали за водой. Были и специальный промысел — водовозы. Они на своих лошадях возили воду, продавая воду по 10 коп. за бочку и в розницу по копейке ведро. Была водоразборная будка на перекрёстке улиц Царской и Иркутской — это против облфинотдела. Водоразбор был у почты на Александровской площади — там, против Реального училища стояла чугунная чаша, автоматически наполнялась водой (поплавок при наполнении чаши перекрывал воду). Водовозы черпали воду черпаками. Ещё была колонка у монастыря и у вокзального моста. Заречные жители пользовались водой с реки и из колодцев.
В городе до 1919 г. была только одна автомашина легковая — у купца Колокольникова. В городе перевозили грузы ломовые извозчики. Обозы имели: Лошкомоев, Горбунов, Бередкин, Текутьев и другие. Для перевозки граждан были частные легковые извозчики. Они стояли на биржах напротив вокзала, у почты, на Малой Разъездной, угол Спасской и Водопроводной, за Тюменкой. Содержатели ломовщины имели наёмных рабочих, содержали их на своих хлебах. Ставили сено, сеяли овёс. Гоняли ямщину по району.
В городе существовал «Союз правильной охоты». Членами Союза выдерживались сроки охоты и организовывались коллективные выезды на охоту в осенне-зимнее время. В правление взносились годовые членские взносы. Членами Союза состояли купцы, чиновники, доверенные, военные, судьи и зажиточные граждане — фабриканты-заводчики. Излюбленная охота была осенью поздней на зайцев, их водилось множество в районе.
Охотники выезжали в назначенную по расписанию деревню или с вечера и являлись рано утром. Приехавшие с вечера охотники пили водку, пиво, играли в карты, заказывали пельмени хозяевам и гуляли. Утром староста охотников нанимал в деревне загонщиков — взрослым платил 80 коп., а подросткам по 50 коп. Выдавал им хлопушки и трещотки, посылал в определённом направлении за километр-два от места, где ставил охотников на номера в ста шагах друг от друга. Обложенные зайцы, поднятые шумом загонщиками, неслись на охотников.