— Я еду из Немецкого клуба, — решительно сказал Макс и протянул полицейскому свою визитную карточку.
Полицейский пробормотал что-то и отошел.
В другой раз, когда Клаузен вел передачу из своей комнаты на втором этаже, в его дом вошел полицейский инспектор.
— Где хозяин? — спросил он у жены Макса, Анни. — Он мне срочно нужен!
Анни удалось задержать инспектора на несколько минут, пока Макс лихорадочно разбирал передатчик и прятал его в специальную нишу. Едва он успел заложить отверстие в стене, как полицейский вошел в комнату.
— Господин Клаузен, вы задерживаете уплату очередного взноса пожарного налога!
Только-то и всего… Фирма «Клаузен и Ко» на следующий день заплатила пожарный налог вперед за целый год.
Хотя эти инциденты были случайными, но Рихард требовал еще более тщательной конспирации: «Разведчики обычно и попадаются на мелочах!»
10
«Пакт» вступил в действие. Германские и японские химические концерны заключили соглашения о технической помощи и консультации. В Токио прибыли немецкие военные специалисты для работы в японской военной промышленности — на артиллерийских, моторостроительных, авиационных, металлургических заводах. Японские военные миссии выехали в Германию для «изучения обстановки». На японские аэродромы стали прибывать немецкие самолеты: истребители «арадо», «мессершмитт», «хейнкель» и «хейншель», средние и тяжелые бомбардировщики «юнкерс». По морю стало поступать военное снаряжение.
Летом японские войска вновь совершили нападение на Китай. В бой были брошены крупные силы, артиллерия, танки. Японская военщина рассчитывала на молниеносную победу. Однако война приобретала затяжной характер. Все же императорская армия захватила крупнейшие порты Китая Шанхай и Тяньцзин, его столицу — Нанкин. Токио настойчиво добивался, чтобы Китай присоединился к «антикоминтерновскому пакту».
Рихарду стало известно, что премьер-министр Хирота обещает сделать уступки, если Китай присоединится к соглашению. Радиограмма об этом была передана в Москву.
Китайское правительство не решилось на сделку с Японией. Бои продолжались…
Тем временем развертывались события и в Европе. В ноябре 1937 года к «антикоминтерновскому пакту» присоединилась фашистская Италия. Муссолини заявил о своей солидарности с политикой Японии на Дальнем Востоке. А Гитлер, выступивший с речью в Мюнхене, угрожающе сказал: «Соединились три государства. Сначала европейская ось. Теперь — великий мировой треугольник».
«Мир катится к „большой войне“», — думал Зорге. Ему это было ясно больше, чем кому-либо…
11
«Двадцать восьмое апреля тридцать восьмого года. Да, запомним этот день…» — снова повторил про себя Рихард и оглядел из своего угла большой зал посольства. Как бы там ни было, Эйген Отт — генерал и посол, а значит у «Рамзая» теперь больше возможностей выполнять свою трудную миссию.
Вечером, после того как закончился прием и гости разъехались, Отт пригласил Рихарда к себе. Но на этот раз не в комнату военного атташе, а в огромный кабинет чрезвычайного и полномочного посла рейха.
— Располагайся как дома, — сказал Отт, когда они остались наедине. — Ты все так же нужен мне. Даже больше, чем прежде.
Он прошелся по комнате, в которой столь часто стоял навытяжку перед Дирксеном. Оглядел ее с новым интересом. Пощелкал ногтем по кожаным корешкам книг. Признался:
— Не предполагал… Даже в честолюбивых мечтах.
Потом сел напротив Рихарда в бездонное кресло.
— Я не забываю, дорогой друг, что и мои генеральские погоны, и эти апартаменты, и этот высокий пост во многом — твоя заслуга. И можешь быть уверен, что в долгу я не останусь.
— О чем ты говоришь? — поднял брови Рихард.
— Да, да, я знаю твою скромность… Ладно. К этому разговору мы еще вернемся — у меня есть в отношении тебя кое-какие планы… А теперь давай вместе обсудим чрезвычайно важные новости, которые я узнал в штабе верховного командования и лично от министра иностранных дел фон Риббентропа.
Голос Отта приобрел торжественность. Рихард почувствовал: генерал намеревается сообщить ему нечто чрезвычайно важное. Он откинулся в кресле и приготовился слушать и запоминать.
— Тебе, конечно, известна последняя речь фюрера в рейхстаге? Он сказал, что германское правительство «будет добиваться объединения всего немецкого народа», что «Германия не может оставаться безучастной к судьбе десяти миллионов немцев, которые живут в двух соседних странах». Ты понимаешь, что за этим скрывается?
— Понятно, — отозвался Рихард. — Фюрер говорил об Австрии и Чехословакии. Австрия уже почти месяц как присоединена к рейху. Следовательно, очередь за Чехословакией.
— Ха-ха-ха! — самодовольно рассмеялся Отт, — Это очевидно даже младенцу. Но все это — только начало. Да, Австрия — отличный стратегический плацдарм для захвата Чехословакии. Но дальше Юго-Восточная Европа, Балканы и…
Он сделал многозначительную паузу, потом снова заговорил, еще более торжественно:
— Ты знаешь, я поражен, буквально поражен тем, что увидел теперь в Германии. Вся германская нация готова к настоящей войне. Не говоря уже об армии. А в армии сейчас полтора миллиона солдат и офицеров — почти вдвое больше, чем было у Германии накануне первой мировой войны. Сто дивизий! И это не считая отрядов штурмовиков и СС!
Рихард представил себе эти отряды коричневорубашечников, вспомнил Веддинг, костер на площади Оперы.
Генерал продолжал:
— Но и эти сто дивизий не вильгельмовские, с винтовками без патронов. Вот самые свежие цифры: у вермахта на вооружении уже три тысячи танков, три тысячи семьсот боевых самолетов!
Отт опять засмеялся:
— И ты думаешь, вся эта мощь нужна нам только для того, чтобы прибрать к рукам Чехословакию?
Он понизил голос:
— В армии большие перемены. От руководства отстранены все, кто проявляет нерешительность или не поддерживает курс на «большую войну» — все, невзирая на лица. Генерал-фельдмаршалу фон Бломбергу предложено уйти в отставку. На его место назначен генерал Кейтель. Герингу присвоено звание генерал-фельдмаршала. Военное министерство упразднено — и руководство всеми вооруженными силами взял на себя наш фюрер. Теперь он верховный главнокомандующий. Недавно Гитлер сказал: «Я величайший вождь, которого когда-либо имели немцы, и на мою долю выпало основать великую Германскую империю!» Теперь ты понимаешь, что это значит?..
Рихард подумал: «Да, это значит, что мир стоит на пороге войны. Это значит, что фашисты открыто приступают к насильственному переделу Европы, к порабощению народов». Но ответил неопределенно:
