И все-таки в ночь на 19 марта противнику удается потеснить наши подразделения и овладеть центральной и юго-западной частью поселка. А с рассветом мы дружной атакой выбиваем его оттуда. Так повторяется несколько раз. В конечном же счете мы удержали Мохнач. Обороняли его вплоть до 24 марта, вместе с другими частями дивизии не давая противнику возможности перерезать пути отхода наших войск из-под Харькова.
* * *
Бои, бои... Каждый из нас уже потерял им счет. И порой один от другого отличали только так:
- А-а, это тот, когда артиллеристы Локацининова...
Отличали по подвигам героев. Но и их каждый бой рождал десятки. Тогда брали из всех один, наиболее выдающийся. Например, когда расчет сержанта Г. И. Брехунова сжег в одном лишь бою 5 танков противника или когда пулеметчики С. П. Омельченко уничтожили целую роту фашистов.
Но были подвиги и более скромные. По ним мы не определяли время и место боев. Но все равно хранили в памяти сердца как строку, вписанную в страницу героической летописи полка.
Я, например, до сих пор с большой благодарностью вспоминаю скромного труженика войны сапера старшего сержанта Н. М. Зорина. Это он взорвал мост через реку Мжу. Вроде б и рядовой эпизод войны. Поджег бикфордов шнур, взорвал... Но важно не просто действие, а его результат. А по последнему выходило, что старший сержант Зорин совершил тогда самый настоящий подвиг. Он надолго задержал переправу через реку вражеских танков и тем самым помог выстоять в бою целому полку. Вот почему я без колебаний подписал тогда представление о награждении отважного сапера орденом Отечественной войны II степени. И старший сержант Н, М. Зорин вскоре получил его.
А вот подвиг красноармейца Ивана Селфинина. О нем мне рассказал замполит одного из наших батальонов В. Т. Древаль.
Случилось так, что во время одной из атак во фланг наступающему на Мохнач батальону неожиданно начал вести огонь крупнокалиберный пулемет врага. Роты залегли. И тогда красноармеец Селфинин по приказу сердца пополз к огневой точке врага. Сблизившись с ней, он ударил по амбразуре из автомата. Дзот продолжал изрыгать смерть. Тогда красноармеец снова нажал на спусковой крючок. Последовала короткая очередь, и автомат умолк. Кончились патроны! А гранаты уже все израсходованы еще в начале боя. Что делать?
И тут рядом с Селфининым вдруг падает вражеская граната с длинной деревянной ручкой. Счет теперь идет уже на мгновения. Или смерть, или...
Нет, он не откинул эту гранату в сторону. Хотя, казалось бы, к этому его и побуждал инстинкт самосохранения. Да, красноармеец схватил ее, но расчетливо направил прямо в огнедышащую амбразуру дзота. На этот раз фашистский пулемет умолк навсегда...
А подвиги полковых медиков во главе со старшим врачом О. С. Саркаровым? Под огнем врага, в антисанитарных условиях военные хирурги Рожков, Мирский и Кропалев мужественно боролись за жизнь раненых бойцов и командиров. Я лично знаю, что им иной раз приходилось делать такие неотложные операции, которые под силу лишь хирургам тыловых госпиталей, где для этого есть все необходимые условия.
А самоотверженные действия санинструкторов Л. И. Кузнецова и П. М. Школьникова? Но они сами о них говорили: работа. Но тот, кто прошел через горнило войны, хорошо знает, что это за работа, если за день порой каждому санинструктору приходилось эвакуировать с поля боя по 20-25 раненых бойцов и командиров. А ведь и санинструктор от пуль и осколков не заговорен.
Командир взвода связи лейтенант Н. А. Литвинов... Он и сейчас как живой стоит у меня перед глазами. Молодой, веселый. Он очень любил жизнь. Но когда потребовалось, отдал ее за Родину без колебаний.
...Это случилось в районе населенного пункта Зидьки. В самый разгар боя вдруг прекратилась связь с батальонами. Посланный на линию связист не дошел до обрыва. Не смогли устранить обрыв и два других бойца, ушедших вслед за ним. И тогда за дело взялся сам лейтенант Литвинов. Пуля снайпера настигла его где-то в десятке метров от места повреждения линии связи. Даже будучи смертельно раненным, лейтенант нашел силы преодолеть эти метры и, уже умирая, соединил концы проводов. Связь была восстановлена, полк продолжил бой.
Но это все о мужчинах. Хоть и неимоверно трудны были тяготы и лишения войны, но все равно мужчинам-воинам было гораздо легче переносить их, чем, скажем, нашим девушкам. А их у нас в полку было немало. Я даже сейчас многих из них помню по именам. Это Валентина Валикова, Любовь Парриль, Евгения Рудакова, Екатерина Рябова, Паша Чичасова... Но самая громкая слава ходила тогда у нас о Тане Елумеевой.
...В районе Мохнача тогда разгорелся жаркий бой. И случилось так, что наиболее сильный удар врага пришелся именно по подразделению, где было много молодых, необстрелянных солдат из недавнего пополнения.
Бойцы дрогнули, начали пятиться. И тут среди них появилась Таня Елумеева, которая как раз возвращалась из медсанроты. Оценив ситуацию, отважная девушка не растерялась и, взяв из рук убитого красноармейца винтовку, вскинула ее над головой, крикнула:
- Без паники, товарищи! Нам ли, советским воинам, бояться фашистов?! За мной, родимые, вперед!
Она первой бросилась в контратаку. За ней последовали все без исключения бойцы подразделения. Гитлеровцы не выдержали их натиска и обратились в бегство.
Следует сказать, что в период боев под Мохначом Таня Елумеева вынесла с поля боя 45 раненых бойцов и командиров. За оба этих подвига мы представили ее к званию Героя Советского Союза. Но так уж случилось, что вместо этой награды ей дали орден Красного Знамени.
Кстати, это была не единственная ее награда. В разное время я имел честь лично вручить этой отважной девушке медали "За отвагу" и "За боевые заслуги". Таня Елумеева была дважды ранена. Но каждый раз, едва подлечившись, возвращалась в боевой строй. Забегая вперед, скажу, что героическая комсомолка прошла с нашим полком долгий путь. И лишь после третьего ранения, в январе 1944 года, она, почти потеряв зрение, вынуждена была выбыть из наших рядов.
Глава пятая.
Летом 1943-го...
Весна подходила к концу. Не за горами было уже лето. Лето третьего года войны.
На фронте к этому времени наступило весьма продолжительное затишье. Но мы знали, что это затишье перед новой бурей. Гитлеровское командование лихорадочно готовилось к тому, чтобы именно этим летом вырвать из наших рук стратегическую инициативу, изменить ход войны в свою пользу. Местом для осуществления этих планов оно выбрало так называемый Курский выступ участок фронта между Орлом и Харьковом.
Перед началом Курской битвы войска правого крыла Юго-Западного фронта, в состав которых входило и наше соединение, продолжали занимать оборону южнее Харькова, на Северском Донце. Правда, после боев в районе Мохнача 25-я гвардейская стрелковая дивизия несколько выдвинулась вперед и сосредоточилась теперь между Чугуевом и Купянском.
