Облеченная в форму научной статьи легенда о религиозности Павлова появилась в преддверии его юбилея на страницах жур нала «Вестник психотерапии» [14]. Автор статьи, доктор меди цинских наук проф. Н. И. Моисеева, ничего не придумывает, опирается на публикации и архивные материалы, с которыми в отличие от М. Поповского знакомилась непосредственно в Архи ве РАН, и на первый взгляд пытается отыскать истину. Однако уже со второй страницы в отборе и особенно в интерпретации ма териала ощущается некая заданность. Моисеева считает, что Павлов пришел к вере осознанно, пройдя путь сомнений и коле баний. Если невесте он писал: «…сам я в Бога не верую и никог да не молюсь, а твои известия об этих молитвах производят на меня какоето особенно жуткое впечатление» [15], то позднее, когда Серафима Васильевна после периода метаний вернулась к вере, он радовался этому и говорил: «Давно, давно пора тебе вер нуться на твою спокойную и твердо справедливую дорогу» [16]. 0днако эволюция взглядов ученого заключалась не в том, что он стал верующим, а в том, что он начал осознавать адаптивную роль религии. Если для молодой курсистки Павлов не видел жиз ненной необходимости в молитвах, то для женщины, у которой первая беременность закончилась выкидышем, а первый ребе нок умер в младенчестве и чье состояние внушало врачам серь езные опасения, обращение к религии он считал благотворным.
В то же время в научной жизни он попрежнему не видел места для проявлений религиозности и бывало допускал бестактно сти, о которых потом горько сожалел. Ежегодно в день кончины С. П. Боткина проходило совместное заседание Общества рус
* Сергей Михайлович Лукьянов (1855—1935), окончивший одновре
менно с И. П. Павловым Военномедицинскую академию, был из
вестен в России не только как крупный ученыйпатолог, но и как
философ, историк, литератор, общественный и государственный де
ятель. Он занимал пост товарища министра народного просвещения,
был членом Государственного Совета, а с 1909 по 1911 г. — обер
прокурором Святейшего Синода. 754 Т. И. ГРЕКОВА ских врачей и Хирургического общества. Начиналось оно с пани хиды, которую служили в здании Пироговского музея, а затем с научным докладом, в котором отдавалась дань памяти великого клинициста, выступал ктолибо из членов одного из обществ.
В 1906 г. председателем Общества русских врачей избрали Павлова. Когда секретарь общества пришел к нему, чтобы согла совать кандидатуру докладчика на предстоящем заседании, раз говор принял неожиданный характер.
Вот каким он запомнился Л. А. Орбели:
«Вдруг Иван Петрович в присутствии всех работников лабо ратории говорит:
— Черт его знает, что это за манера завелась у нас ни с того ни с сего служить панихиду? Мы, ученые, собираемся почтить память ученого, а тут вдруг почемуто панихида. Я думаю надо изменить этот порядок.
Все молчат. Потом он говорит:
— Так что вот вы так и распорядитесь — никакой панихиды устраивать я не буду, с какой стати? Я приду на заседание Об щества и должен буду нюхать запах ладана! Совершенно непо нятно!»
На заседание как обычно приехали вдова С. П. Боткина, его сыновья — профессоратерапевты с женами, дочь с мужем. Па мять ученого почтили вставанием, и затем председательствую щий объявил доклад.
«На следующий день приходит Иван Петрович в лаборато рию, — вспоминал Орбели. — Только снял пальто… и сразу же говорит:
— Какого я дурака свалял вчера! Как я не подумал! Мне не хотелось нюхать ладан, а я не подумал о том, что чувствуют члены семьи. Ведь они же пришли не доклады наши слушать, они привыкли, что мы посвящаем заседание памяти Боткина, служим панихиду, они же верующие люди. Я не верующий, но должен же я все-таки считаться с верующими. Никогда себе этого не прощу! Я это понял, как только увидел выражение ли вдовы и остальных членов семьи» [17].
Известен и другой случай, о котором Павлов не только сожа лел, но и сделал из него серьезные выводы. Както к нему обра тился однокашник с вопросом, что он думает о существовании Бога. Павлов привел самый сильный, по его мнению, аргумент против и был изумлен произведенным на спрашивавшего впечат лением. На следующий день тот не появился в лаборатории, а через несколько дней стало известно, что он покончил с собой. Павлов глубоко переживал случившееся и не мог простить себе, Верил ли И. П. Павлов в Бога? 755 что не учел душевного состояния коллеги, перенесшего перед этим душевную травму. Ученый принял решение никогда не разрушать чужую веру и предостерегал от этого других [18]. «Че ловек сам должен выбросить мысль о Боге. Будет ли он рацио налистом или будет верующим — натура сама выбирает», — го ворил он [19].
На разборах больных в психиатрической клинике Павлов не раз подчеркивал адаптивную функцию религиозной веры. На пример, доктор Б. Н. Бирман, докладывая о состоянии больной, замечает, что она отличается большой религиозностью. Павлов поясняет сотрудникам: «Вера существует для того, чтобы дать возможность жить слабым… Это как бы инстинкт слабой нату ры» [20]. На другом заседании В. Н. Виноградов называет рели гиозность черточкой слабоумного характера. Павлов решитель но возражает. Он считает вполне естественным, когда человек в горе ищет утешения в религии [20]. При разборе состояния дру гой больной вновь подчеркивает, что «от такой дрянной действи тельности… будешь мечтательной, будешь религиозной, потому что религия существует не для радостных, для веселых… а для таких она какаято надобность, это выход известный» [20].
Факты, подобные приведенным, не привлекли внимания автора вышеупомянутой статьи, зато воспоминания старца Самп сона *, якобы являвшегося на протяжении нескольких лет ду ховником Павлова, являются для нее одним из главных доказа тельств религиозности ученого. Между тем эти воспоминания вызывают сомнение в их подлинности с первых же строк. Преж де всего утверждение о том, что Павлов искал абсолютной истины в православии, противоречит сути его научных поисков. Весьма сомнительна картина знакомства ученого с иеросхимонахом, ко торая явно рассчитана на то, чтобы подчеркнуть исключитель ность последнего — ведь именно к нему обращается Павлов с просьбой об исповеди. Настораживает и заявление Сампсона о том, что, став духовником ученого, он исповедовал его ежене дельно и постоянно накладывал эпитимии за мучительство под
* Старец Сампсон (1878—1979), в миру Эдуард Эсперович Сиверс, сын
офицера Генштаба графа Э. А. Сиверса. По желанию матери крещен
в англиканской Высокой церкви, перешел в православие в 1918 г. В
1919 г. чудом уцелел при расстреле (был тяжело ранен); рукополо
