1039
Речь идет о документальном фильме Р. Кармена «Суд народов» (1946).
И.В. Шток был в Ташкенте соседом и собеседником Ахматовой. Она ценила его мнение о «Поэме без героя».
Субтитр из документального фильма Р. Кармена «Суд народов» (1946) о Нюрнбергском процессе. Автор текста – Б. Горбатов.
См. в поэме В. Маяковского «Во весь голос» (1930):
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный.
«Весы» (Москва, 1904–1909) – символистский журнал.
См.: Розанов В. Опавшие листья. Короб второй и последний. СПб., 1915. С. 110, 192, 42 (в книге: «Присуще счастливым быть язычником…»), 236, 380.
Шапки – поселок в Тосненском районе Ленинградской области.
В архиве Островской не сохранился.
В лагере Гнедич закончила перевод поэмы Байрона «Дон Жуан». См.: Рассказывает Татьяна Гнедич // Гнедич Т. Страницы плена и страницы славы. СПб., 2008. С. 272–276.
Публикаций переводов Островской с польского обнаружить не удалось. В ее архиве сохранились следующие ее переводы (без указания дат): Ян Гуща «Песня о хлебе», Чеслав Милош «Отрывок» (1936), «Прости мой грех, сестра…», Казимир Плицунский «Она и в торжестве бетховенских видений…», Ирэна Тувим «Чужое», Юлий Словацкий «Мне грустно, Боже! Для меня к закату…», Мария Ясножевская (Павликовская) «Трава растет на скале» (ОР РНБ. Ф. 1448. Ед. хр. 56, 61, 65, 67). В рукописной тетради между дневниковыми записями 1943–1944 гг. – перевод стихотворения Казимира Плуцинского «Тревога» (Там же. Ед. хр. 13. Л. 1–4).
В.С. Басков упоминается в дневнике Боричевского. В начале 1930-х проживал в Ленинграде. на ул. Красных Зорь (с 1934 г. – Кировский пр.), 37, кв. 19. Был арестован в 1935 г., осужден Особым совещанием при НКВД СССР «за содействие контрреволюционной зиновьевской группе». Сослан в Вилюйск (Якутская АССР) сроком на 3 года. После освобождения проживал: Ленинградская область, Черновский лесопункт. Работал шофером. Вновь арестован в 1949 г. и осужден на 8 лет ИТЛ (сведения из Письма Информационного центра МВД по республике Саха (Якутия) от 08.12.2011 г. № 11 – 2472 по материалам архивного личного дела № 1–18007 на В.С. Баскова).
Р.И. Сушаль умерла в ночь с 21 на 22 января 1947 г. Отпевать ее приехал из Москвы французский пастор Антоний Леберж (он служил в храме св. Людвига и в церкви при французском посольстве). Похоронена была Сушаль на Большеохтинском кладбище. Могила не сохранилась.
У вас неотразимая и волнующая внешность (фр.).
После одиночного заключения Гнедич перевели в лагерь под Бокситогорском.
нерегулярно (англ.).
А.М. Оранжиреева умерла в 1960 г. На ее смерть Ахматова написала эпитафию «Памяти Анты»:
Пусть это даже из другого цикла…
Мне видится улыбка ясных глаз.
И «умерла» так жалостно приникло
К прозванью милому, как будто первый раз
Я слышала его.
(Осень 1960. Красная Конница)
Впервые эта эпитафия была опубликована в сборнике Ахматовой (в серии «Библиотека поэта») «Стихотворения и поэмы» (Л., 1976). Составитель его В.М. Жирмунский обратился с вопросом к Л.К. Чуковской: «Напишите, пожалуйста, кто такая Анта?» Чуковская ответила: «Анта – это Розен. Антонина (?), близкий и давний друг А.А., когда-то баронесса. В последние годы работала библиотекарем в Колтушах; либо отец ее, либо муж, был известным востоковедом. Точно должен знать Л[ев] Н[иколаевич]; я, как видите, знаю приблизительно» (Чуковская Л.К., Жирмунский В.М. Из переписки (1966–1970) // «Я всем прощение дарую…» Ахматовский сборник. М.; СПб. 2006. С. 388).
В мемуарах об Ахматовой А.М. Оранжиреева не упоминается. Комментаторами настоящего издания зафиксированы короткие рассказы о ней В.Н. Рихтер («Анта была исключительно хороша собой и много мягче Софьи Казимировны и, кажется, иногда помогала Анне Андреевне отправлять посылки сыну в лагерь») и А.Г. Каминской («Ахматова называла Анту “моя Анта”. Была Анта очень худенькая, очень деликатная, очень больная. Будто все время незащищенная на ветру стояла…»). В ахматовской записной книжке остался номер телефона и адрес Анты: Большой проспект Петроградской стороны, 72 (см.: Записные книжки Анны Ахматовой. 1958–1966. М.; Торино, 1996. С. 32. Фамилия в комментариях указана неверно – Аранжереева). В фонде Ахматовой в ОР РНБ хранятся адресованные Ахматовой письма А.М. Оранжиреевой (Ф. 1073. Ед. хр. 707). Почти каждое заканчивается словами: «Всегда Ваша», «Всегда любящая», «Преданная Вам Анта».
О роли Оранжиреевой в судьбе Д. Хармса см.: «…Сборище друзей, оставленных судьбою»: «Чинари» в текстах, документах и исследованиях / Сост. Сажин В.Н. М., 2000. Т. 2. С. 601–603; о ее агентурной деятельности относительно Ахматовой см.: Копылов Л., Позднякова Т., Попова Н. «И это было так». Анна Ахматова и Исайя Берлин. СПб., 2009. С. 30.
Renard J. Histoires naturelles [Естественные истории]. Illustrations de Bonnard. P., 1904.
Т.Г. Гнедич родилась и провела раннее детство в местечке Куземен (Зеньковский уезд Полтавской губернии).
Собор XVIII в. с чудотворной иконой Божией Матери в соседнем с Куземеном городке Ахтырка, откуда были родом Н.И. Гнедич и П.П. Гнедич. Вероятно, Островской было известно и стихотворение Т.Г. Гнедич «Ахтырский собор» (не опубликовано, рукопись: РГАЛИ Ф. 1817. Оп. 2. Ед. хр. 195).
Гнедич писала в своих неопубликованных воспоминаниях: «В Севастопольском порту в январе 1920 года делалось что-то невообразимое: сотни судов стояли у пристаней, одно к другому – рядом по 4–5 штук. Для того, чтобы попасть на более далеко стоящее судно, приходилось переправляться через два-три, стоявших ближе к берегу. “Харакс” стоял не то третьим, не то четвертым. Особенно трудно было переправляться на его палубу с палубы какой-то низкой баржи. Палубы были соединены какой-то узкой доской с веревочными перилами с одной стороны. Доска гнулась и, казалось, ерзала. Под доской – между баржей и “Хараксом” – чернела мутная, сальная, белесоватая от нефти вода. И вот по этой жердочке мы переправились: носильщики с вещами, отец, мама – лицо у нее было все такое же: остановившиеся слезы и решимость…
