В самом Лех около храма Будды и Дуккар, Матери Мира, находится особый, очень тонко украшенный храм, посвященный Майтрейе. В молчании сумерек высокого храма вы различаете на стенах тонко написанные изображения бодхисатв[46]. А в середине, высотою в два этажа, опять готовый сойти с трона, высится сам Великий Майтрейя. Этот храм особенно украшен. И вы видите какое-то особое почитание лам около великого изображения.
Один из наших западных друзей, невежественный в делах буддизма, смотря на тханку Шамбалы, сказал мне: «Мне кажется, что это совершенно обыкновенное тибетское знамя».
Я спросил его:
«Если это совершенно обыкновенное изображение, как часто и где именно вы видели этот сюжет?»
И он признался простодушно:
«Конечно, может быть, не совсем этот, но какой-то такой же с какими-то Буддами».
Когда вы знаете сложное значение восточных символов и буддистской иконографии, тогда особенно странно слышать такое легкомысленное замечание о «каких-то Буддах». Вы можете представить себе, какое впечатление может произвести этот господин, толкующий «о каких-то Буддах», в восточном храме, где он начнет простодушно обсуждать неизвестные ему вещи. Для некоторых людей каждый, сидящий со скрещенными ногами, – уже Будда. А ведь через это незнание происходили тяжкие недоразумения.
Один образованный буддист рассказывал нам, как он спас трех немцев, которые вошли в храм с сигарами во рту, и добродушная толпа немедленно обратилась в бешенство, и кровопролитие казалось неминуемо.
Мы должны знать не только потому, что мы не должны оскорблять чувства иноверцев, но потому, что мы должны расширять свой взгляд и тем получать радость истинного знания.
Вспомним некоторые ладакхские песни на религиозные темы. Прежде чем мы приблизились к суровому Сассеру и Каракоруму, в последний раз мы встретили изображение Майтрейи в пограничном монастыре Сандолинг. Этот монастырь знаменит тем, что на скале за ним лучи заходящего солнца очень часто создают удивительные облики. Это очень старый и даже внешне уже ветшающий монастырь. И тем неожиданнее было найти здесь совершенно новое изображение Майтрейи, Шамбалы и Дуккар. Глядя на эти новые изображения, можно представить себе, куда движется местная современная мысль.
В продолжение многодневного прохода через необитаемое нагорье, конечно, нельзя ожидать найти какие-либо следы религиозной жизни. Тем не менее даже около ледников несколько раз обстоятельства напомнили нам великие имена будущего.
Поздним вечером, как раз перед переходом скалистого Караул-Давана, нас посетил нежданный гость, старый седобородый мусульманин. Окруженные огромными скалами, сидя перед входом в палатку, залитые яркой луной, мы беседовали о Коране и Магомете. Он говорил нам о том, как Магомет уважал женщину. Затем он говорил о манускриптах и легендах об Иссе, лучшем из сынов человеческих. Исса – это Иисус. Он говорил, как мусульмане жадно собирают всеми способами все относящееся до Иссы. После Иссы мы толковали о Мунтазаре, этом соответственном понятии индусскому Калке Аватаре и Майтрейе буддистов. Наш неожиданный друг вошел в полный энтузиазм. На его губах имя Майтрейи звучало с тем же уважением, как и имя Мунтазара. Будущее единение мира, будущие радости взаимного понимания звучали в его надеждах.
Пройдя четыре снеговых перевала, уже в пустынном нагорье, мы опять увидели картину будущего. В долине, окруженной высокими острыми скалами, сошлися и остановились на ночь три каравана. При закате я заметил необычную группу. На высоком камне была помещена многоцветная тибетская картина, перед нею сидела тесная группа людей в глубоком почтительном молчании. Лама в красных одеждах и в желтой шапке, с палкою в руке что-то указывал зрителям на картине и ритмично сказывал объяснения. Подойдя, мы увидели знакомую нам тханку Шамбалы. Лама пел о бесчисленных сокровищах Владыки Шамбалы, о его чудесном перстне, обладающем великими силами. Далее, указывая на битву Ригден-Джапо, лама говорил, как без милости погибнут все злые существа перед мощью справедливого Владыки.
Горят костры, эти светляки пустыни. Опять сгрудились у огня разноплеменники. Все десять пальцев в восхищении подняты высоко.
Может быть, говорится, как Благословенный Ригден-Джапо является, чтобы отдать приказ своим вестникам. Вот на черной скале Ладакха появляется могущественный Владыка. От всех сторон стремятся к нему вестники-всадники, чтобы в глубоком почтении принять приказ, а затем понестись по всему миру, неся заветы великой мудрости.
В Ладакхе впервые мы встретились с замечательным обычаем лам. В ненастную погоду они всходят на вершины и с молитвами разбрасывают маленькие изображения коней в помощь страждущим путникам. Вспомнилось сказание Северной Двины, где Прокопий Праведный за неведомых плавающих молился, сидя на высоком берегу мощной реки. Знаки человеколюбия!
Спускаясь с гор к пескам Такла-Макана, встречая только мусульман, сартов или китайцев, видя лишь мечети и китайские храмы Хотана, вы не можете ожидать что-либо о Шамбале. Но именно здесь мы встретились с еще одним ценным указанием. Вокруг Хотана имеется много развалин старых буддистских храмов и ступ. Одна из этих древних ступ окружена сказанием. Указывается, что при наступлении времени Шамбалы от этой ступы будет излучаться таинственный свет.
Указывается, что этот свет уже был виден.
Много калмыков из Карашара приходят оказать почтение этому месту. Также указывается, что через эти именно места сам Будда проходил во время пути своего к Алтаю.
Во время наших стоянок в Яркенде, Кашгаре и Кучаре мы слышали такие сказания:
«В Кашгаре жил святой человек. На заре он слышал, когда поют петухи в далекой священной стране, за шесть месяцев пути отсюда».
Между Марал-Баши и Кучарами наш конюх Сулейман, указывая на гору к юго-востоку, говорил:
«Вот за тою горою живут святые люди. Ушли они от мира, чтобы спасать людей мудростью. Многие ходили в их страну, но мало кто дошел. Знают, что надо идти за эту гору. А как зайдут за нее, так и потеряют дорогу».
Вы легко можете понять, что эти сказания имеют в виду то же самое место Шамбала. Даже географическое направление, даваемое при этих рассказах, относится к местонахождению средоточия всех народов.
После мусульманских городов и пустых пещерных храмов существующий и теперь буддизм показался в области Карашара.
Карашар является не только средоточием карашарских калмыков, но и последним упомянутым историографами местопребыванием чаши Будды. Чаша Благословенного была перенесена сюда из Пешавара и затем исчезла. «Чаша будет снова найдена при наступлении времени Шамбалы».
