В любом деле, если человек концентрируется на своей работе ради успеха всей компании независимо от того, что лично от этого получит, такая компания будет успешной. Когда я стал работать в компании Lines Bros, то всегда исходил из принципа лучшего для компании. Вскоре я обнаружил, что большинство сотрудников, включая и директоров, действовали исходя только из того, что будет лучше лично для них. Когда стало очевидно, что, несмотря на все усилия работников, таких как я, компанию уже не удастся спасти, я вступил в бой с начальством в манере Брайана Онгьерса. Припоминаю одно довольно скучное собрание совета директоров, когда навык перекладывания ответственности на других, которому я научился у Онгьерса, мне очень пригодился. Директор по продажам был первой мишенью нашего председателя, бывшего большим мастером перекладывать ответственность на других. После рассмотрения невыразительных данных о показателях продаж следующим пунктом по списку шли показатели задолженности компании, находившиеся в моей компетенции как финансового директора. Пока директор по продажам приходил в себя, я повернулся к нему и спросил: «Так как у нас обстоят дела с долгами? Кажется, не очень, Кен?»
И никому из собравшихся за столом, среди которых Кен выглядел самым озадаченным, не пришло в голову, что отвечать на этот вопрос полагается именно мне.
Кто-то из моих так называемых «друзей», как-то высказал предположение, что именно с моим приходом дела в компании пошли наперекосяк и что я приносил несчастья. Что я мог на это сказать? Всегда виноват стрелочник, а в компании Lines Bros меня считали просто нытиком и занудой за то, что на совещаниях у меня всегда возникали возражения по поводу принятия того или иного необдуманного решения. Крах империи Lines Bros заставил меня задуматься над советом, который мне дал когда-то управляющий трастовыми фондами, с которым мы беседовали о том, в какую компанию стоит вкладывать деньги. Задумывался я и над тем, как оценивается стоимость нашей компании. Это именно то, что должно волновать инвестора, который собирается вкладывать деньги в ту или иную компанию, но некоторые результаты порой вызывают сомнения, когда директора, казалось бы, успешных компаний вдруг прибегают к разного рода бухгалтерским уловкам или же намеренно искажают факты.
И хотя моя карьера в этой компании закончилась разочарованием, я ни о чем не жалею. Время, которое я проработал в Lines Bros, я потратил не зря. Если бы я занимался ежедневной рутиной и работал помощником бухгалтера в какой-нибудь надежной фирме, то мне бы пришлось изо дня в день поддерживать ее обычное существование. Этим заниматься может любой человек. В Lines Bros я решал такие проблемы, с которыми большинство бухгалтеров за всю жизнь даже не сталкивались. Я должен был вводить эффективные методы работы и контроля для обеспечения прозрачности налоговой политики компании в условиях неграмотности и несостоятельности начальства и их нежелания что-либо менять. Так работать было гораздо труднее. Более того, я узнал, в чем кроятся причины краха компании. Мое резюме получило сильнейший удар, но зато теперь мне не нужно было волноваться, как убедить моего следующего начальника, что меня следует взять на работу. Моя вера в трудолюбие британцев и корпоративную культуру улетучилась вместе с гибелью компании. Я решил, что больше не буду наемным работником. Никогда больше я не стану разбазаривать свои способности в угоду идиотам и шарлатанам. Если я не смогу сделать больше, чем те бездари, с которыми я работал, то я не заслужил того, чтобы зарабатывать себе на жизнь.
Оглядываясь назад, трудно припомнить, когда наш брак с Эллен начал давать трещину. Думаю, это началось, когда Эллен была беременна нашим первенцем Джоном. Весь период беременности у нее скакало давление. Врачи настаивали на том, чтобы она его регулярно измеряла. Такая мера предосторожности не должна была ей как-то навредить, но случилось как раз наоборот. Она до смерти тряслась, когда его измеряли, и не важно, какое оно у нее было – повышенное или пониженное. Ее страхи передались мне, и вскоре я тоже начал думать, что это серьезно и она долго не протянет. Прошло уже три недели с того момента, когда по срокам она должна была родить, и я вдруг начал думать, что с ней что-то не так и что ребенок родится мертвым и Эллен тоже умрет.
Последующие три беременности у нее протекали так же. И казалось чудом, что после Джона у нас родились еще трое детей с интервалом в три года каждый: Карен, Сюзанна и Ричард. Я очень любил Эллен, но по мере того как у меня увеличивалась нагрузка на работе, мне стало трудно выносить ее постоянную депрессию и подавленное состояние, особенно когда стало очевидным, что причины этого были чисто психологического характера. Кроме резких перепадов давления, от которых она страдала во время беременности, она была полностью в порядке. Но приступы депрессии охватывали ее даже тогда, когда она не была беременна. Мой природный оптимизм никак не сочетался с ее подавленным настроением, и я начал замечать, что оно оказывает на меня негативное влияние. Помимо физического влечения, у нас никогда не было общих увлечений. Мне всегда хотелось, чтобы семейный очаг был тем местом, где можно было бы тихо и спокойно отдохнуть от тягот и волнений рабочего дня. Но эта атмосфера превратила его в место, куда мне меньше всего хотелось возвращаться после работы.
Выходные я проводил на площадке для гольфа, а на неделе считал за правило по вечерам выпить пинту пива с коллегами по работе. Одна пинта неизменно превращалась в две. В итоге я приходил домой, где меня ждал несъедобный ужин, и вдобавок жена, которая пребывала в еще более подавленном состоянии, нежели обычно.
В известной песне Нэт Кинг Коула есть такая строчка: «Я шел домой и думал о своих делах, вдруг как гром среди ясного неба – бах! бах! – с закатного неба явилась ты». Та, которая «сошла с небес», появилась в моей жизни, когда я работал финансовым контролером в Rovex. У меня тогда был трудный период, много работы, и я обычно допоздна разгребал бумаги в офисе. В тот вечер я был совсем один, все работники из моего отдела уже давно ушли, когда вдруг я услышал в коридоре чьи-то шаги. Я выглянул за дверь и увидел туфли на 12-сантиметровых каблуках, проплывающие мимо меня. У нее были ноги, как у Бэтти Грейбл, грудь, как у Джейн Мэнсфилд, и целая грива черных волос. Проходя мимо, она бросила на меня взгляд, и, как поется в той песне – «бах! бах!», – я был убит. Словно меня поразила молния. Я влюбился.
Так я первый раз увидел Джойс. Будь она последней стервой на свете, ее глаза все равно запали бы мне в душу. Но она оказалась очень приятной в общении девушкой, что вполне соответствовало ее внешности. После 35 лет ухаживаний, совместной жизни и брака тот ее образ до сих пор у меня в памяти. И не важно, что время порой стирает его, для меня она всегда останется такой, какой я увидел ее тогда.
