УГ: А Камилла? Была ли она при всех взлетах и падениях стабильной личностью?
ТЛ: В том-то и заключалась для Чарльза вся прелесть Камиллы, что она все время твердо стояла на земле, так сказать, двумя ногами. Была практична и прагматична. Образно говоря, если ты голоден, то эта женщина жарит тебе картошку, а потом может составить тебе компанию и ездить верхом на лошади. А если тебе вдруг это расхотелось, с ее стороны не будет высказано ни малейшего неудовольствия. Она все больше и больше сохраняла для принца тыл, и он наслаждался этим. Потому-то он и был ей так благодарен и не рвал с ней. И чем дольше длилась эта история, тем маловероятней было, что Чарльз откажется от Камиллы.
УГ: Тип женщины, описанный сейчас вами, женщины, сохраняющей тыл, не соответствует современно му образу. Может ли Камилла, несмотря на это, считаться образцом того, как надо бороться за мужчину?
ТЛ: Я думаю, не стоит ее недооценивать. Она не домовой на печи и не маленький бравый солдатик рядом с великим принцем, который всем руководит. Будущему королю требуется кто-то, кто в частной жизни будет с ним находиться на одном уровне, но публично выставлять себя перед главным действующим лицом не станет. Это же была проблема Дианы, она была популярнее мужа. Может ли Камилла служить примером для обычных женщин? А кто вообще может быть примером в королевском доме?
УГ: В разгар розовой войны Камилла была «государственным врагом № 1». Ее забрасывали булочками, ее бранили, ругательные письма она получала мешками. Какой имидж у нее сегодня?
ТЛ: Ее уважают. Не любят, а именно уважают. Это результат большой, искусной пиар-кампании. Благодаря этому удалось очень осторожно после гибели Дианы в 1997 году снова ввести ее в общество. Смерть Дианы была, конечно, высшей точкой, по мнению общественности, соприкасавшейся с интересами Камиллы. Соприкасавшейся даже больше, чем в 1992 году, когда на свет вышла правда о взаимоотношениях Камиллы с принцем. Свадьба и титул «герцогиня Корнуольская» предписывают ей играть новую роль в мыльной опере. И сейчас она исполняет эту работу так, как и ожидалось: тихо, относительно тактично, без негативных моментов. Однако не думаю, что когда-нибудь в Англии у нее будет много приверженцев. Диану заменить она не может, но у нее и нет таких претензий.
УГ: Как видится вам Диана сегодня? Ведь после ее гибели, в Англии прежде всего, прокатилась своего рода волна массовой истерии.
ТЛ: Диане суждено было пройти различные фазы: от сказочной принцессы до оскорбленной и обманутой жертвы, вызывающей сочувствие. Потом она заботилась о других людях, которые страдали, и была почти возведена в ранг святой. После ее смерти люди печалились не только о ней самой, но и о себе. Диана была частью их жизни, частью их биографии. Сегодня, когда Диана уже не присутствует в буднях каждого из них, люди дистанцировались от нее в какой-то мере. Есть много таких, у которых национальный взрыв чувств в 1997 году сегодня вызывает неловкость – эта неделя, когда все устремились в цветочные магазины для того, чтобы возложить перед дворцом букеты.
УГ: Можно ли сказать, что Диана и Камилла вели борьбу за Чарльза на равных?
ТЛ: Нет, так сказать нельзя. У Камиллы всегда были лучшие шансы. Она была первой, и она была надежной пристанью для Чарльза. Только в том случае, если бы он влюбился в Диану, значение Камиллы могло бы уменьшиться. В этом как раз и состоял коллективный план: все короли до него, будь то Эдуард VIII, Георг V или Георг VI, вначале женились и только потом влюблялись. Если бы Камилла в 1972 году сказала «да», английский королевский двор избежал бы тридцати лет хаоса. Одно-единственное решение могло бы изменить ход истории.
Цюрих. Аэропорт. 1967 год. Намечается судьбоносная встреча. Две дамы в норковых шубах случайно встретились в зале ожидания. Принцесса Сорейя Эсфандияр-Бахтияр и Фара Диба, шахиня Ирана. Обе женщины поразительно красивы, элегантно одеты и любят одного и того же мужчину. Шах Мохаммед Реза Пехлеви, властитель иранского трона, завоевал любовь двух прекрасных женщин. Это из-за него Сорейя и Фара Диба стали соперницами. Шах отверг одну для того, чтобы другая родила ему наследника.
И вот теперь нечаянная встреча, описанная репортером немецкой бульварной газеты: «Только 20 метров отделяют Сорейю от шахини. Шахиня в темно-коричневой норковой шубке и такой же шапочке, коротенькой юбке и в туфлях на высоком каблуке. Сорейя тоже в темной норке!.. Историческая встреча произошла случайно, и вот – экс-шахиня и шахиня Ирана в одном помещении! За этой встречей скрывается человеческая драма: встретились две женщины, которые любят одного и того же мужчину. Одна из них может торжествовать – это Фара. Она сидит здесь со своими детьми, своей (символической) короной и своей любовью. А другая, принцесса Сорейя, – со своим одиночеством и разбитым сердцем. Как больно ей, наверное, было поймать на себе взгляд сына соперницы! Ведь своих детей у нее не было. Фара смело смотрит в глаза своей предшественницы, своей сопернице. Она смотрит в глаза женщине, которая восемь лет означала для шаха все. Красавец-шах любил эту женщину, как теперь любит ее, Фару. И только из-за одного, печального для Сорейи обстоятельства, Фара стала супругой шаха. Сорейя не могла иметь детей, а шаху нужен был наследник».
Была ли такая встреча на самом деле, или это только плод фантазии журналиста, неизвестно. Но история так хороша, что если бы ее и не было, ее стоило бы выдумать. А человеческая драма действительно существовала и волновала людей целых два десятилетия.
Сказка из «Тысячи и одной ночи»
Любовная история Сорейи берет начало в 1950 году в Лондоне. Красивая молодая девушка, дочь берлинки и персидского дипломата, приезжает на берега Темзы для совершенствования английского языка. За окном уже видны первые предзнаменования осени с ее печальной погодой. Сорейя жила в самом центре Лондона в Сент-Джеймском парке. Она была здесь не одна, тут же ее тетя и три кузена. Один из юношей был заядлым фотографом и не раз упрашивал кузину попозировать ему в качестве модели. Он мог фотографировать ее бесконечно, лукавя при этом, что предыдущие фотографии не получились. Сорейя сдавалась на его просьбы попозировать не без колебаний. Молоденькая девушка была сдержанной и застенчивой, ей как раз исполнилось тогда 16 лет. Сорейя мечтала о карьере актрисы, не подозревая, что скоро выйдет на сцену, но только не на театральную, а на мировую, политическую. А пока она иногда весело проводила время со своими кузенами, происходившими из благородных персидских семей. Сорейя не подумала ничего особенного, когда однажды ее пригласили на ужин в иранское посольство. Ужин давали в честь принцессы Шамс, старшей сестры иранского шаха. «Я была не особенно удивлена, – писала впоследствии в своих воспоминаниях Сорейя, – разве не принадлежала моя семья к самым почитаемым во всей Персии? И хотя большой симпатии к династии Пехлеви, всегда преследовавшей семью Бахтияров, я не испытывала, возможность познакомиться с принцессой Шамс, слывшей обаятельной и умной женщиной, привлекла меня».
