Выступление Ячменева офицеры одобрили аплодисментами.
После Ячменева попросил слова командир полка.
Полковник встал. Он был хмур. Дождался, пока успокоились офицеры, взволнованные выступлением замполита.
- Вчера вечером, уже после отбоя, ко мне приходил солдат, - медленно проговорил Кандыбин.
В зале стало совсем тихо.
- Тот самый рядовой Ченцов, которого лейтенант Шатров потерял на учениях. Он пришел с просьбой...
У Шатрова по телу побежал холодок. Лейтенант напряженно ждал - что мог сказать солдат? Просил о беспощадном наказании? Требовал воздать по заслугам? Шатров считал, что солдат вправе просить самой суровой кары, потому что он, лейтенант, виноват перед ним.
Кандыбин сделал паузу умышленно, чтобы пронять лейтенанта. Пусть попереживает. Это полезно, даже сейчас, когда по лицу видно - дошло наконец!
- Солдат просил меня передать суду офицерской чести, что он ни обиды, ни претензий к лейтенанту Шатрову не имеет...
По рядам прошел сдержанный гул. У Шатрова напряжение сменилось чувством благодарности к солдату и к полковнику Кандыбину, передавшему эти слова. Однако то, что командир полка сказал дальше, опять заставило Шатрова внутренне съежиться, опустить голову.
- Вы знаете, товарищи, как устает наш солдат за день. После отбоя он засыпает мгновенно. Голова не успеет коснуться подушки, он уже спит. А Ченцов не спал. Он не мог спать потому, что его командира будут судить. И как он считал... судить из-за него!
- Человек, жизнью которого вы так легкомысленно рисковали, - сказал Кандыбин, обращаясь к Шатрову, - просит суд о снисхождении к вам. Вот пример благородства! Вот вам пример проявления солдатской чести! И такого человека вы едва не погубили, лейтенант Шатров!
Кандыбин повернулся к судьям и жестко закончил:
- Я считаю, товарищи судьи, просьба солдата должна склонить вас не к снисхождению, а к предельной суровости. Офицер, легкомысленно рискующий жизнью людей, не заслуживает пощады ни на войне, ни тем более в мирное время!
Когда суд удалился на совещание, Алексей вышел покурить. Он стоял в стороне один. К нему подошли "мушкетеры".
- Ну, старик, поздравляю, - негромко сказал Берг, чтобы не слышали другие, - скоро ты будешь вольный сокол, идут последние часы твоей службы.
И только сейчас Алексей осознал, что действительно служба его кончается. Ячменев хоть и выступил против увольнения, но он выступал не как замполит, а как рядовой участник суда. Суд может не посчитаться с его мнением. К тому же выступление Кандыбина свело на нет слова Ячменева. И другие выступающие офицеры тоже высказывались за безусловное изгнание Шатрова из армии. Офицерский суд чести будет руководствоваться мнением большинства. А мнение большинства ясно. К тому же приговор офицерского суда чести обжалованию не подлежит.
Значит, судьба лейтенанта Шатрова решена. И главным виновником в том, что служба сложилась так позорно, был, несомненно, Берг. С него все началось. Он постоянно твердил о необходимости уволиться. Если бы Алексей не встретился в тот проклятый вечер на вокзале с "капеллой", может быть, ничего этого и не было. Через несколько дней придется снять офицерскую форму. А что дальше? Специальности нет. Приедешь к маме и скажешь: я опять на твою шею, мамочка! Нет, в Куйбышев ехать нельзя. Что же остается? Опять поступить учиться, как советует Берг, определиться к какой-нибудь одинокой женщине, чтобы кормила, пока продлится учеба в институте? Опять этот Берг и опять подлость? Алексей с ненавистью посмотрел на улыбающееся, красивое лицо Семена и злобно сказал:
- Уйди.
Берг побледнел. Стараясь сгладить ситуацию, спросил:
- Ты что, чокнулся?
- Уйди или я при всех дам тебе в морду.
Берг хмыкнул и, сохраняя достоинство, отошел не торопясь.
Суд вынес решение: объявить лейтенанту Шатрову строгий выговор. Мнение Ячменева посчитали наиболее правильным. Алексей отыскал глазами подполковника. Понял Ячменев или нет, что хотел высказать Шатров этим взглядом, неизвестно. Он посмотрел на лейтенанта прямо и строго, но Алексей заметил, что у замполита чуть дрогнули уголки губ в ободряющей улыбке. И этот едва уловимый намек был сейчас в жизни лейтенанта единственной опорой, надеждой и великой ценностью. Вокруг недоброжелательные косые взгляды. Позади все мерзко, подло и грязно. Даже "капеллы" для него больше не существует - он сказал об этом Бергу прямо в его красивую рожу. В общем, все рухнуло. Все надо начинать сначала. Причем начинать в гораздо более трудной обстановке. Когда он приехал из училища, все двери перед ним были гостеприимно распахнуты. Каждый готов был помочь, поддержать, ободрить. Теперь от него все отвернулись. И только вот эта едва заметная улыбка комиссара, скорее даже намек на улыбку, говорила о том, что жизнь продолжается, что еще есть возможность поправить дело!
Шатров не подошел к Ячменеву. Офицеры делали вид, что не замечают его.
Он шел один. Куда идти? Что делать? Опять нет квартиры. Нет друга. Нет близкого человека, с кем можно было бы отвести душу.
Единственное место, куда он мог пойти, где было ему отведено определенное место, где всегда он нужен и где постоянно есть дело, - это был полк. А в полку его взвод. Туда и отправился Алексей.
Часть вторая.
Товарищи офицеры...
1
Партийное бюро полка собралось обсудить и принять решение по вопросу: "Воспитание молодых офицеров и задачи коммунистов". Здесь были: седой строгий секретарь - майор Вахрамеев, полковник Кандыбин, командир второго батальона майор Углов, инженер полка капитан Сапрыкин, начальник артиллерии подполковник Богданов, командир лучшей роты Зайнуллин и командир лучшего взвода молодой коммунист Ваганов, которого избрали в бюро, чтоб растить смену и учить делам партийным.
Кроме членов бюро были приглашены замполит Ячменев и секретарь комсомольской организации лейтенант Золотницкий.
Все они были заранее оповещены майором Вахрамеевым о теме предстоящего разговора, думали о ней, советовались по этому поводу с сослуживцами.
Вопрос о воспитании молодых офицеров давно уже беспокоил всех. Коммунисты понимали - упущен момент. А в работе с людьми - как в бою: упустишь время - жди неприятностей. И вот они налицо.
Короткую информацию о состоянии работы с молодыми офицерами сделал по просьбе Вахрамеева подполковник Ячменев. После его сообщения первым попросил слова подполковник Богданов. Немолодой, с запорожскими усами артиллерист прошел долгую службу. В полку офицеры старшего поколения в шутку звали его между собой "экс-бог войны", имея в виду, что когда-то он как артиллерист был "богом войны", а теперь с появлением на вооружении ракетного оружия стал "экс".
