Ранее Сталин надеялся в дальних этих планах на Жданова, но он скончался молодым (помогли ему или нет, до сих пор не выяснено, однако подозрения велики). И вот теперь он избрал русского Маленкова — дельного, способного, образованного — и пытался окружить его молодыми соратниками, готовыми сменить старых. Увы…
В этих условиях, совершенно очевидно, никакой помощи Брежневу оказать «старшие» не могли, да вряд ли и хотели: пусть помогают ему те, кто выдвинул… О действиях же самого Брежнева на рубеже 1952–1953 годов известно до скудости мало. По записям кремлевского кабинета Сталина видно, что в октябре и ноябре он трижды успел принять Брежнева у себя (скорее всего — совместно с Маленковым). Но о чем шла речь, не известно ничего. Более того: даже не выяснено, какой именно участок в партийном хозяйстве ему поручили или собирались поручить.
В жизни любого человека большое, даже великое, всегда соседствует с малым, повседневным. В эту самую сложнейшую для Брежнева пору неожиданно решился исключительно важный для него самого и всей его семьи вопрос: он в новой своей должности получил квартиру в знаменитом впоследствии доме на Кутузовском проспекте, который тогда только-только был построен. Прожить ему там довелось ровно тридцать лет, вплоть до самой кончины.
Вдова четко запомнила время получения квартиры:
«Сразу же, как Леню избрали секретарем ЦК, в октябре 1952 года. Несколько квартир в этом подъезде числились в резерве ЦК. Иногда в них жили руководители зарубежных компартий, приезжая ненадолго в Москву. Вот нам и выделили эту квартиру. В другой, на четвертом этаже, позднее поселился Андропов.
Она не очень удобная, шумная… Став Генеральным секретарем, Леонид Ильич имел возможность взять более удобную квартиру, вот хотя бы в том крыле, — и показала в сторону корпуса, окна которого выходят на Москву-реку.
Тогда этот корпус еще не был построен — его возвели позднее. А мы как-то прижились здесь: так много переезжали в прежние годы, что устали от бесконечных перемен места жительства. Да мы неудобства и не ощущали, потому что больше жили на даче в Заречье. Там и просторно, и воздух чистый. Позднее к нашей квартире присоединили соседнюю трехкомнатную секцию — там жили наши дети. После смерти Лени ее опять отделили. Теперь там живет наш внук Леня со своей семьей. А с другой стороны две комнаты присоединили — в них Галя жила после развода с первым мужем».
…И вот неожиданно случилось событие, последствия которого тающим эхом слышны по сей день: умер Сталин. В ночь на 2 марта у него произошел инсульт, он потерял речь. Утром 5 марта скончался. Подавляющая часть народа искренне скорбела, в том числе и Брежнев. Всех тогда — свидетельствую как молодой очевидец — волновало: что будет, а главное — кто будет…
Ответ не заставил себя ждать. Уже на другой день после кончины Сталина «старшие товарищи» полностью взяли власть в свои руки, бесцеремонно отбросив большинство молодых сталинских выдвиженцев. В особо унизительном положении оказался Брежнев, его «задвинули» одновременно из кандидатов в Президиум, а также из секретарей ЦК. Кажется, с ним даже не побеседовали. Старички спешили поделить меж собой сталинское наследство, до таких ли обрядовых мелочей!..
Поделили. Во главе стала неоформленная «тройка» — Маленков (номинальный глава государства), Хрущев, возглавивший партаппарат, и Берия, который собрал под свою нечистую лапу госбезопасность и МВД, включая войсковые части, он правил фактически, но, видимо, собирался «короноваться» явно. Все это было временно и зыбко…
Теперь уже очевидно, что кадровые изменения Сталина в руководстве партии на XIX съезде имели далеко идущую цель: заместить молодыми его бывшую «старую гвардию». Внезапная смерть помешала ему это осуществить. Напротив, в марте 1953 года именно «старая гвардия» полностью взяла верх. Тут же бесцеремонно задвинули «молодых». Член Президиума (Политбюро), секретарь Ленинградского обкома В. Андрианов лишился обоих постов и стал министром Госконтроля. Первый секретарь Украины и член Президиума А. Мельников — послом в Румынию. Член Президиума и секретарь ЦК Н. Михайлов — послом в Польшу. «Старики» действовали решительно и круто, истинно в сталинском духе.
Ну а Брежнев? Вспомнили в конце концов и о нем. В апреле 1953 года новое руководство назначило нового начальника Главного политуправления Советской Армии и Флота. Им стал молодой генерал-полковник Желтов Алексей Сергеевич, уже в июне сорок первого — корпусной комиссар, прошедший всю войну. А Брежнев-то, пришло кому-то в голову, ведь тоже политработник и генерал. Туда его, в Главпур.
И стал вдруг Леонид Ильич заместителем начальника Главпура. Для недавнего секретаря ЦК, входившего даже в Президиум, это выглядело неслыханным понижением! Тем более что никакой вины за Брежневым не значилось. Ревность к нему со стороны старших, как якобы к любимцу Сталина? Не был он любимцем, о чем все они хорошо знали,
Дело обычное в политических разборках: надо было очистить место, в данном случае — сократить на две трети число членов высшего партийного аппарата, и все. Но старшие товарищи все же поимели совесть, пожалели обаятельного, обходительного мужика, произвели его из генерал-майоров в генерал-лейтенанты. И на том спасибо.
Главпур, как и все его подразделения от военных округов до полковых штабов, занимался тусклой рутиной, называвшейся «политическим воспитанием личного состава». Брежневу к такому делу не привыкать, он его кое-как тянул, хотя ныне масштаб его деятельности ни в коей мере не соответствовал даже деятельности в провинциальном Кишиневе. Но он был, как обычно, сдержан, своих смятенных чувств и разочарований не выказывал, с генералом Желтовым не капризничал. Есть данные, что хотели поручить Брежневу руководить флотскими политотделами, но с этим что-то не заладилось.
2 мая 1953 года Брежнев обращается к Маленкову с просьбой, полной горечи и тревоги. Напомнив, что возраст его уже приблизился к пятидесяти, что он уже перенес в прошлом году инфаркт, он пишет: «Прошу вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки, прошу меня простить».
Нет данных, что ответил Брежневу тогдашний глава правительства и ответил ли вообще — не до него тогда было.
В июне в Москве, а точнее в Кремле, обстановка круто изменилась. Берия и дюжина его приближенных палачей были арестованы и вскоре расстреляны. Обвинения были им предъявлены наспех, часто просто вздорные, но в целом политически это было исключительно важным и положительным решением: во-первых, авантюрист-русофоб Берия представлял собой страшную угрозу для страны. Во-вторых, надо было навсегда и решительно пресечь деятельность внесудебной «тройки», прекратить беззаконные аресты и произвол чинов госбезопасности. Что и было сделано.
