В 6 часов возвращался на машине с Турковым, его довезли до самого дома. Я всегда боюсь, когда в спешке и в такую скользкость он выходит из машины и идет куда-то в магазин что-то купить. Если с ним что-либо случится — не дай Бог, — не вижу фигуры, чтобы заменить его.
Очень четко оппонировали на защите Евдокимов и Леонов, старая гвардия все-таки имеет безошибочный вкус. В машине от Туркова я узнал, что оперировали Г. Я. Бакланова и удалили ему одну почку. И сразу вместо раздражения (его, правда, не стало уже давно) появились жалость и сострадание. Хорошо бы он выбрался. Бакланов — мужик еще крепкий, выкарабкается. В «Литературке» еще одна статья, написанная по поводу словаря Чупринина. Обвинения в халтуре и в крайней тенденциозности. Чего он выслуживается, кому это все надо? Коварная тонкость этой статьи заключается в том, что она подписана псевдонимом Литератор, тем самым, под которым Сережа в советские времена выполнял поручения. Мы-то все об этом знаем! Вечером на машине ездил поднимать железо, это меня держит в тонусе.
Написал письма Я. Н. Елисеевой-Шрайна и Галие Ахметовой.
19 февраля, четверг. Устроил утром разгром бедному Владимиру Ефимовичу. Он работает с энтузиазмом, но бестолково. Надеется на людей, не устраивает отчетности, много разворовывается или пропадает по бесхозяйственности. Пару месяцев назад пропала дрель, теперь ее списывают «по ветхости», списывают «по ветхости» и кувалду. Как это кувалда стала ветхой, ее, наверное, просто украли? В марте издам приказ и повешу большинство материальных ценностей на подотчетных людей, инструменты сдам в гараж, другие повешу на строительную бригаду.
В три часа я начал семинар на втором курсе. В связи с тем, что уезжаю в Гатчину, решил немножко уплотнить процесс. На Пашу Быкова я полностью не надеюсь, он добросовестен, внимателен, но не терпит иной практики. Ему нужен конкретный и сегодняшний материал, тенденции он не видит. Кстати, и на этот раз он довольно резко обошелся с Настей Тягуновой. Мне определенно везет на разные жизненные сложности. Настя крупная, постриженная под мальчика девушка, которая ходит в мужских рубашках и джинсах. В ее романе, она представила первую главу, две девушки — одна из Петербурга, другая из Москвы — любят друг друга, но у одной из них есть муж, который любит и любим. Вот этот парень — пока самое интересное в начавшемся романе. Настя стала писать точнее, чем на первом курсе, но она беллетристка, она не станет высоколобым писателем, хотя знаменитой и может стать.
К семи часам поехал в итальянское посольство, в резиденцию в Денежном переулке. Там сегодня вручают орден Евгению Михайловичу Солоновичу и еще двум его русским коллегам, по этому случаю будет прием. Я люблю этот особняк, его прошловековую тяжелую роскошь, позолоту, росписи на потолке с полными, сливочными богинями. Я всегда вспоминаю, что здесь, в боковом салоне, Блюмкин убил Мирбаха. В зоне истории. Был практически весь литературный бомонд. Из знакомых мне: подсохший Маканин, Ира Барметова в немыслимо модном костюме, Олег Павлов, попивавший, как и я, винцо, хотя, как и мне, полагаю, ему лучше этого не делать. Из минпечати была Нина Сергеевна, Владимир Григорьев, был в красноватом никчёмном галстуке Приставкин. Он прошел мимо, мы практически кивнули друг другу, у меня все-таки не хватает смелости сказать ему, что он плохо работает и губит молодых. Кажется, пятеро из его выпускного семинара остались с прошлого года, не могут найти мастера. Я бы с большим удовольствием взял на его место Павлова. Кстати, мои интуитивные размышления о том, что лучше с советником президента не связываться, подтвердились. Нина Сергеевна вдруг как-то разоткровенничалась и сказала, что Анатолий Игнатьевич после Франкфуртской выставки (вспомнил, я лоббировал роман Самида на следующую выставку, это и стало предлогом для воспоминаний), так вот, Приставкин написал письмо президенту, что бюджетные деньги были потрачены нерационально. Приставкинский импульс я понимаю: ему уже много лет, нет хорошей должности-синекуры. Советник президента, мы помним, как его назначали, а тут вдруг заметят, оказывается, живой, дадут несколько лет еще пожить, не высовываясь, как мышь, и удастся советнику просидеть, догрызая бюджетную корочку сыра.
К сожалению, чуть грызанулся с Таней Бек, даже сказал бы, что был к ней несправедлив. Она была в нервном возбуждении, только что поучаствовав в шоу Вити Ерофеева, где схлестнулась с Жириновским. Жириновский, как известно, на всех действует своей черной магией. Во время передачи случился казус: Жириновский стал — он это делает через раз, в зависимости от того, насколько в данный момент выгодно — поливать русский народ, русскую литературу. Сидели и скромно помалкивали разнообразные Войновичи, вот тут-то Таня, по ее словам, с ним и схлестнулась. Была нервная, а я что-то ей сказал, ссылаясь на ее же интервью, на их клан, на ее интерес к полукровкам. «Да, я сама полукровка!» Потом перешли к Литфонду, к моему заявлению о даче в Переделкине. А чего мне, собственно, скрывать! По крайней мере тогда, когда я его писал, действительно была лавочка, которая все раздавала только своим. Ну, пусть и получают свое. Кстати, совсем недавно дирекция Литфонда обратилась ко мне за списком на пять студентов, пять аспирантов, пять ВЛКашников, которым эта дирекция хочет дать стипендии. Стипендии эти копеечные, по двести, кажется рублей, а во всех отчетах будут писать, не указывая сумм, о помощи Литинституту и ВЛК! Жил без них, и дай Бог проживу! Но я ничего не забыл!
Вручает орден на ленте министр культуры Италии. Мы так порассуждали и приравняли этот орден чуть ли не к званию Героя Советского Союза. Был наш министр культуры, я надеялся, что приедет Дементьева. Солоновича представили как профессора Литературного института. Это тебе не Игорь Волгин, который получил звание у нас, но везде пишет, что он профессор МГУ. Не уверен, что он там получает эту ставку. Но премию Москвы в этом году он, скорее всего, получит.
Умер сын В. В. Сорокина, сорокачетырехлетний подполковник, выходил из машины — инфаркт! Я и подумать боюсь, что сейчас переживает В. В.!
20 февраля, пятница. Я каждый раз недооцениваю своих друзей. Никаких сложностей не произошло. По подлости случая и своей собственной я представляю каждый раз, как я приезжаю к Кондратову, а его, скажем, нет. Не принимают-с! Или он по какой-то причине уехал. Но Сережа, как и всегда, был на месте, и процедура по передаче призового фонда произошла в течение двух минут. Даже буднично, без конверта, помусолив пальцы, пересчитали. Было, правда, одно новшество. С. А. выдал всю сумму не в традиционных долларах, а, в соответствии с моментом, в евро. 950 евро (что мы тут же сочли это на компьютере) составляет 5700 долларов. Пачечка денег была до обидного мала: купюры по 500 евро, яркие, перетянутые серебряной полосой безопасности. Нарядные стали выпускать деньги.
