Корейская война
В первое время после подписания советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи у многих в СССР и КНР создавалось впечатление о том, что отношения двух наций, двух народов, двух стран, двух государств (СССР и КНР), двух партий (ВКП(б) и КПК) как бы перешли на новый этап, этап товарищеских и братских отношений, этап нерушимой дружбы. Представлялось, что после личной встречи Сталина и Мао Цзэдуна между ними установились отношения взаимного уважения и тесного сотрудничества. Лишь сами вожди и узкий круг близких к ним функционеров понимали, что речь идет о сотрудничестве и борьбе или о борьбе и сотрудничестве в одно и то же время, что Сталин и Мао Цзэдун – это соратники поневоле или товарищи-соперники.
Очень скоро реалии в двусторонних отношениях, а особенно на мировой арене, заставили осознать, что согласовывать мнения, особенно по острым и новым вопросам, не говоря уже об оставшихся подвешенными старых проблемах, вовсе не так просто.
Особенно явно это проявилось в связи с начавшейся летом 1950 г. войной на Корейском полуострове, или корейской войной.
После окончания Второй мировой войны на Востоке корейская нация оказалась разделенной. Были созданы два корейских государства, два государства одной нации. На юге полуострова Корейская Республика, или Республика Корея, а на севере Корейского полуострова – Корейская Народно-Демократическая Республика.
Каждое из этих двух корейских государств претендовало на то, чтобы поглотить и уничтожить другое корейское государство, занять территорию всего полуострова и иметь лишь одно корейское государство, государство корейской нации.
Без решения руководителей каждой из частей корейской нации, каждого из двух корейских государств война на полуострове не могла бы начаться. К сожалению, и в северной, и в южной части Кореи такую войну считали допустимой. Более того, корейские руководители и в той и в другой части Корейского полуострова привлекали в свою защиту, себе в поддержку сильные государства: КНДР обратилась за помощью к КНР и СССР, а Корейская Республика воззвала к США.
Корейская война имела свою предысторию.
5 марта 1949 г. в Кремле состоялась встреча Сталина с Ким Ир Сеном по его просьбе. При этой встрече с корейской стороны присутствовали министр иностранных дел КНДР Пак Хен Ен и др. С советской стороны – министр иностранных дел СССР А.Я. Вышинский и посол СССР в КНДР Т.Ф. Штыков.
По свидетельству знакомившегося с архивными документами русского военного историка Д.А. Волкогонова, после довольно долгого получасового ожидания в приемной Сталин наконец принял делегацию. Выйдя из-за письменного стола, советский вождь своей неторопливой походкой подошел к взволнованным встречей корейцам, по очереди пожал им руки, жестом пригласил занять места за длинным столом. Беседа длилась один час пятьдесят минут. Собственно, говорили только Сталин и Ким Ир Сен. Несколько раз лишь Штыков и Пак Хен Ен подавали голос, чтобы дать необходимые справки.
После протокольных любезностей о дороге и самочувствии Сталин, сразу приступив к делу, спросил, какая помощь нужна Корейской Народно-Демократической Республике.
КИМ ИР СЕН: Мы утвердили двухлетний план восстановления и развития народного хозяйства. Нам нужны машины, оборудование и запасные части для промышленности, связи и транспорта, а также других отраслей народного хозяйства. Нужны советские специалисты для проектирования новых заводов и фабрик, проведения геолого-разведочных работ…
СТАЛИН: Всю эту помощь окажем, дадим и специалистов.
КИМ ИР СЕН: Экспорт из Кореи не покрывает импорта, и страна нуждается в кредите от советского правительства.
СТАЛИН: В каких размерах требуется кредит?
КИМ ИР СЕН: В пределах от 40 до 50 миллионов американских долларов.
СТАЛИН: Дадим кредит в сумме 200 миллионов рублей, то есть 40 миллионов долларов…
В таком ключе шла беседа: Ким Ир Сен вежливо просит, а Сталин, как правило, говорит: «дадим», «сделаем», «пошлем специалистов», «примем на учебу». Лишь иногда произносит «подумаем», когда, например, Ким Ир Сен просит построить железнодорожную ветку протяженностью 58 километров от Краскино (СССР) до Аоди (КНДР). Затем корейский лидер переходит к военным вопросам.
КИМ ИР СЕН: На юге Кореи еще находятся американские войска, усиливаются происки против Северной Кореи, которая имеет сухопутную армию, но морская оборона отсутствует. Нужна помощь Советского Союза.
СТАЛИН: Сколько американских войск в Южной Корее?
КИМ ИР СЕН: Около 20 тысяч человек.
ШТЫКОВ (уточняет): Примерно 15—20 тысяч человек.
СТАЛИН: Имеется ли на юге национальная корейская армия?
КИМ ИР СЕН: Имеется численностью около 60 тысяч человек.
СТАЛИН (шутя): И вы боитесь их?
КИМ ИР СЕН: Нет, не боимся, но хотели бы иметь морские боевые единицы.
СТАЛИН: Какая армия сильнее – северная или южная?
ПАК ХЕН ЕН: Северная армия сильнее.
СТАЛИН: Во всех военных вопросах окажем помощь. Корее нужно иметь военные самолеты.
Затем СТАЛИН спрашивает, проникают ли они в южнокорейскую армию, имеют ли там своих людей.
ПАК ХЕН ЕН: Наши люди проникают туда, но пока себя там не проявляют.
СТАЛИН: Правильно, что не проявляют. Сейчас проявлять себя и не нужно. Но южане тоже, видимо, засылают на север своих людей, и нужна осторожность и бдительность.
После этого собеседники договорились о характере военной помощи, подготовке корейских офицеров в Советском Союзе, о развитии экономических отношений и по другим вопросам.[365]
Д.А. Волкогонов отмечает далее, что речь пока прямо не идет о военном объединении двух частей Кореи. Но Сталин, по донесениям Штыкова, знает: в Пхеньяне уже живут этой идеей… Надо все взвесить, отвечает вождь.
Сталин поддержал военную тему, поднятую Ким Ир Сеном, лишь до определенного рубежа, присматриваясь к собеседнику, оценивая перспективы дальнейшего развития севера и событий на полуострове.
В течение всего 1949 г. продолжались интенсивные поставки вооружения и боевой техники, боеприпасов, другого военного снаряжения в Северную Корею. Сталину докладывали об объеме и темпах поставок, вождь ставил свою закорючку «И» (которую можно расценить как «Иосиф» или «ознакомился», «согласен»). Северокорейцы прощупывали прочность позиций южан: нарушали разделительную линию, проводили «разведку боем». После одной из таких вылазок Штыкову из Москвы 27 октября 1949 г. пришла грозная шифровка от Сталина: «Вам было запрещено без разрешения центра рекомендовать правительству Северной Кореи проводить активные действия против южных корейцев… Вы не донесли о подготовке крупных наступательных действий 2-й полицейской бригады и фактически допустили участие в этих действиях наших военных советников… Обязываем дать объяснение».[366]
