В итоге Андрей сыграл так, что попал в символическую сборную чемпионата Европы. О нем говорил Зидан, о нем говорили все. «Барселона», и не только она, сделала ему предложение. То, за чем он поехал в Европу, он получил и неважно, сколько матчей в итоге сыграно – сыграл он по максимуму.
Достиг бы он такого, не будь этой дисквалификации? Эта ситуация поставила Андрея на место и очень встряхнула. Тем не менее у него хватило сил подняться и выложиться по полной.
Главная звезда кубка УЕФА
Я уже говорила, что все наше существование подчинялось законам и графикам футбола. У нас были свои собственные приметы. Так, в день игры мы никогда не разговаривали и даже не переписывались. Традиция появилась еще в 2003 году, и вплоть до 2008 мы никогда ее не нарушали.
А, нет! Был один раз, когда мы начали встречаться с Андреем. До знакомства со мной он встречался с девушкой. Даша – молоденькая девочка из очень обеспеченной семьи с папой при правительстве. Как она себя вела? Соответствующе. Несмотря на то, что они расстались, Даша регулярно звонила Андрею, делала вид, что меня не существует, звала его на свои праздники. Периодически он соглашался, хотя мне, конечно, это не нравилось. В какой-то момент мне показалось, что это выглядит как игра и что таким образом он просто старается меня разозлить. Как только я перестала обращать внимания, все встречи и походы к Даше прекратились.
Но не об этом. Я должна была встретить Андрея с самолета после выездного матча и поехала к маме в Автово – оттуда было ближе до аэропорта. У меня выезд на проспект Стачек, горит зеленый, я поворачиваю и вижу машину, летящую на меня по встречке. Проспект Стачек – это дорога, которую любят всякие важные люди, чтобы быстро добраться до аэропорта. И вот какая-то большая шишка ехала по встречке, объезжая пробку и врезалась в меня. От удара мой автомобиль закрутило, и последнее, что я помню, как моя машина летит в «Оку» и мысль: «Сколько человек там внутри, сколько будет трупов?»
Пришла в себя с той же мыслью. В забитой людьми «Оке» оказались все живы, благодарение Богу, да и я сама цела, но в шоке. При этом со мной что-то пытается выяснить водитель той блатной машины – хозяин даже не вышел. Следом приехала милиция, начала давить, что я виновата…
На тот момент «Зенит» не проигрывал 23 или 24 матча подряд. Конечно, все это время мы соблюдали нашу традицию, и я не звонила и не писала Андрею перед игрой. Но тут у меня сдали нервы. Я набрала номер.
– Я попала в аварию.
– Как, что случилось, ты цела?
– Да, но тут странные люди, говорят, что я попала на какую-то большую шишку.
Пауза.
– Ты что, на проспекте Стачек?
– Да, как ты понял?
– Даша позвонила. Ты знаешь, с кем ты столкнулась? Это был ее отец.
В этот момент я повернула голову и увидела, как из остановившегося такси выбежала Даша и решительно направилась в мою сторону. Видимо, разбираться.
Вся команда потом смеялась, что только я со своим везением могла в Питере попасть в аварию с человеком из Москвы, да еще и отцом бывшей девушки своего парня. Мы потом очень долго с ним разбирались: несмотря на то, что я ничего не нарушила, меня упорно хотели сделать виноватой. Только с помощью личных связей справедливость восторжествовала.
А «Зенит» тот матч проиграл, так что все последующие годы я не нарушала традицию – не звонила, что бы ни случилось. До 2008. Впрочем, и тогда я традиции сама не нарушила.
Это был сумасшедший год. Отборочные матчи сборной. В свою очередь «Зенит» шел к победе в кубке УЕФА – сегодня это Лига Европы. Только представьте себе, в каком ажиотаже, в каких ожиданиях мы жили. Наша сборная вышла на Евро. Наша команда в кубке УЕФА. Наша семья скоро пополнится еще одним человеком.
Зная, через что мне пришлось пройти с Артемом, Андрей очень переживал за ребенка и меня. Шел 2008 год, он уехал на очередные сборы, а у меня на последних месяцах беременности начались трудности. В тот день мы ехали с Капустой и маленьким Артемом за город, я была за рулем, и по пути домой, у меня открылось кровотечение. Помню, как я ехала, судорожно набирала телефон доктора и молилась.
Мне никогда не было так страшно. Естественно, из больницы меня не выпустили. Вышла я уже с Яной на руках. Каждый раз, когда у Любови Ивановны был план меня выписать, когда я начинала идти на поправку, снова шла кровь.
Пока не было Андрея, от меня не отходила Капуста, даже оставалась ночевать. Посторонним в палате не разрешалось быть в этом время – только в часы посещения, так что Капуста прятала раскладушку за шкаф, чтобы ее не нашли утром во время обхода. Она привозила еду, кормила меня с ложечки, выносила судно. Когда приехал со сборов Андрей, то сразу примчался ко мне в больницу. Мне нельзя было ни ходить, ни вставать – только переворачиваться несколько раз в день. Материнство – материнством, но отношения между мужчиной и женщиной никто не отменял. И какие-то неприглядные стороны жизни не очень хотелось показывать…
В какой-то момент Андрей так просто сказал: «А тебе судно не дать?» И все, пропал барьер. Он буквально вынашивал Янку вместе со мной. Помогал во всем, подавал мне нужные вещи, убирал за мной, переносил. Однажды ему разрешили привести Артема – дети в дородовое отделение не допускаются, но у меня уже не было сил не видеть сына, я практически умоляла разрешить ему прийти. Пока я лежала под капельницей, а Андрей вышел из палаты минут на десять, Артем украсил стены палаты росписью моей помадой. Там был свежий ремонт, а на нем красные каракули. Я думала, персонал меня убьет. Впрочем, Артем и тут их чуть было не опередил – игрался с моей капельницей, открыл клапан, и лекарства стало поступать куда больше, чем мне надо. Чувствую, как-то мне не очень хорошо, а он радуется: «Капельки, капельки!»
В больнице я лежала, не зная, что мне ожидать от завтрашнего дня. Врачи каждый день совещались – резать меня или нет, пора или нет, выдержу я и наш ребенок еще неделю или две, или пора делать кесарево. Каждый вечер Любовь Ивановна входила ко мне в палату и говорила: «Поздравляю, у тебя сегодня 28 недель и 4 дня». Потом пять дней, шесть, семь и так далее. Когда открывалось кровотечение, она оставалась со мной ночевать, прямо в кресле напротив. Ночью я открывала глаза, и сразу видела ее. Даже когда у Любови Ивановны умер муж, она осталась со мной. Зашла в палату и сказала: «Тебе надо продержаться всего полдня, пока я буду на кладбище. Я тебя очень прошу, Юля, сделай это. Ты не имеешь права родить без меня!»
