Ознакомительная версия.
А. Кондрашов: – Вы сейчас преподаете и в МГИМО, и в институте «Мориса Тереза». У меня вопрос, связанный с той молодежью, с которой вам приходится сталкиваться: как они относятся к вам, как вы относитесь к ним, какую чувствуете вы разницу?
Л. Ивашов: – Я отношусь к ним, с одной стороны, по-отечески, а с другой стороны – я всегда ощущаю студенческую требовательность, потребность даже и в знаниях, и в разъяснении ситуации, в анализе всех происходящих событий. Потому что сегодня молодежь многого недополучила. В школе недополучила, в обществе недополучает и, конечно, в средствах массовой информации.
А. Кондрашов: – А конкретнее?
Л. Ивашов: – Вы знаете, я пришел в МГИМО преподавать уже семь лет назад (после увольнения из армии приглашен был), и я, к своему глубокому удивлению, вдруг увидел, что это не те ученики, каким был я.
А. Кондрашов: – Но это естественно.
Л. Ивашов: – Не то, что «Евгения Онегина» не могут почитать… Простой вопрос: когда началась Вторая мировая война? Начинается дискуссия. А это четвертый курс! Не знают таких вещей, не знают важнейших исторических событий, без которых, я думаю, ничего не поймешь.
А. Кондрашов: – Но вообще-то всегда МГИМО был такой институт, привилегированный, куда поступали дети партийных руководителей. А сейчас там чьи дети?
Л. Ивашов: – Может быть, эта привилегированность немножко его опустила. Опустила каким образом? Читают нормальные лекции, бьются за знания студентов, но где-то одна треть, например, в моих группах – это те, которые действительно приехали за знаниями. Другие приходят туда за дипломом. Престиж – получить диплом выпускника МГИМО.
А. Кондрашов: – Но эта треть стоящая, которая за знаниями?
Л. Ивашов: – Треть – это стоящие. И, к сожалению, может быть, глубокому, это в основном девочки, которые действительно из себя вытаскивают все, пытаются заниматься. Ну, одна треть, можно сказать, посещает занятия и какую-то пассивную активность проявляет.
А. Кондрашов: – Ужасные вещи вы говорите.
Л. Ивашов: – Да. Но одна треть вообще не приходит на занятия, разве что где-то через занятие, их ничего не интересует, просто ходят, чтобы допустили до экзаменов, до зачетов.
А. Кондрашов: – Вообще говоря, это дипломатическая элита готовится.
Л. Ивашов: – Да. Я читаю курс на международной журналистике, это не худший, это один из лучших факультетов, но, тем не менее, есть такие ребята. Девочки, я говорю, более активные, более ответственные.
А. Кондрашов: – Ксению Собчак вы не учили?
Л. Ивашов: – Нет, она на факультете международных отношений.
А. Кондрашов: – Очень активная девочка.
Л. Ивашов: – Понимаете, те, кто стремятся, они действительно чего-то постигают, постигают глубину и в знании, и в истории, и в культуре даже – в МГИМО хорошо литературу преподают. А остальные, я говорю, кто-то ради диплома, а кто-то просто закончить – диплом все равно дадут.
А. Кондрашов: – Понятно. Это очень огорчительные вещи, потому что дипломатия наша, она и так не всегда была на высшем уровне, не всегда твердо отстаивались интересы России, так же, как в международной журналистике – не всегда это продуктивно бывает в информационных войнах.
Л. Ивашов: – Александр, вы хорошую ремарку сделали об интересах России. Но сегодня, честно говоря, в системе образования даже нет четкого указания на то, что такое интересы России – и внутри России, в Ближнем зарубежье, в Дальнем зарубежье этого определения нет, и приходится нам самим на основе собственного опыта их определять.
А. Кондрашов: – А коротко можете сказать, в чем интересы России сейчас?
Л. Ивашов: – Я читаю геополитику, и первое: мы должны определиться в системе мировых культурных цивилизаций, в системе государств мы должны определить свое место, кем бы мы хотели быть. И вот традиции наши подсказывают, что наша геополитическая идея категорически не стыкуется с западной. Там идея мирового господства, обретения выгоды и так далее. Ну, вот американцев критикуй не критикуй, но с конца 19-го столетия они вбили в голову идею мирового господства.
А. Кондрашов: – Экспансии.
Л. Ивашов: – Все, они сформировали мировоззрение нацеленно. У нас была другая идея, мы некую мессианскую идею должны нести. И поэтому мы не можем быть одним из финансовых центров. Или наше стремление стать энергетической, сырьевой державой… Мне кажется, сегодня не хватает такого идейно-духовного лидера человечества в лице какой-то цивилизации. Мы бы могли ею быть. То есть могли бы показать путь развития человечества, какова должна быть философия жизни, философия отношений между цивилизациями, между континентами и так далее. Мы всегда несли что-то такое – мессианское.
А. Кондрашов: – Сейчас такое ощущение, что по-прежнему, догоняем, догоняем… Стараемся догнать, может быть, того, кого догнать невозможно. Может, пойти своим путем?
Л. Ивашов: – Да не нужно догонять. Вы понимаете, догонять можно, когда мы имеем общую цель. Спортсмены бегут, когда есть финиш, и мы должны туда прибежать. А если нам не нужно туда стремиться? Если мы идем своим путем, может быть, наперерез? Нам нужно определиться, кем мы хотим быть. Величайшая геополитическая ошибка, даже геополитическая катастрофа, по словам Владимира Путина, совершилась после того, как в 1992 году Борис Ельцин провозгласил в качестве нашей цели встраивание в западное сообщество. Это совершенно чуждая нам цивилизация, со своим кодом, со своей идеей и так далее. И нам нужно сущность свою изменить, чтобы быть похожими на немцев, на американцев. Этого нельзя делать.
А. Кондрашов: – Валентин Семенович Непомнящий, который тоже был у нас в гостях, говорил, что Россия – душа, сердце мира. Но сейчас вопрос, имеющий прямое отношение и к геополитике, и к вашей биографии. В 1968 году вы командовали ротой и вместе с нашими войсками, по-моему, со стороны ГДР, входили на территорию Чехословакии. Как вы сейчас, с точки зрения геополитики, с точки зрения нравственности политической, если есть такой термин, оцениваете события 1968 года?
Ознакомительная версия.
