За голову Сандино была назначена награда в 100 тысяч долларов. Ту же сумму предложили самому Сандино, если он захочет сдаться. Тем самым американская военщина признала свою несостоятельность. Были испробованы все средства, но безрезультатно.
Любопытное признание сделал некий Паллер, капитан американской армии, участвовавший в 1950 году в корейской авантюре:
«В Никарагуа было куда труднее, нежели в самые тяжелые дни отступления из Чосана в 1950 году».
Заметим в скобках, что таких, как Паллер, было немало. Многие офицеры армии США, воевавшие в 1950–1953 годах против корейского народа, прошли выучку в Никарагуа. Именно в борьбе против Сандино отличился некий лейтенант Риджуэй. В 1950 году он в чине генерала командовал вооруженными силами США в Корее…
Американская морская пехота — «маринз» — снискала себе зловещую славу «тарана» американского империализма в колониях. В странах Латинской Америки «маринз» вели себя, как распоясавшиеся бандиты. Тысячи свидетельских показаний и документов рассказывают о диких зверствах американской военщины в Никарагуа. С ними могут сравниться разве что зверства фашистских выродков на советской земле в годы второй мировой войны. Особенно свирепствовал в Никарагуа американский «марин», по кличке Фелипон. Приведем всего два эпизода из никарагуанского периода биографии этого убийцы.
По набережной Сан-Рафаэля дель Норте шла женщина и вела за руку годовалого сынишку. Проходивший мимо Фелипон услышал, как она обратилась к малышу со словами:
— Идем скорее, Аугусто…
Одного упоминания ненавистного имени оказалось достаточным: Фелипон вырвал ребенка из рук матери и швырнул его в реку. Обезумевшая от горя женщина кинулась спасать ребенка, но подоспевшие к месту происшествия солдаты схватили ее и «за нарушение общественного спокойствия» отвезли в тюрьму, где она просидела три месяца.
В местечке Ла Пинтада Фелипон и его шайка обыскивали «подозрительный» дом. Перепуганный 12-летний парнишка бросился бежать из дому, но его настиг выстрел в спину. Фелипону показалось мало: он подбежал к раненому ребенку, ножом вспорол ему грудь, вытащил сердце и бросил его своему псу-волкодаву, неотлучно следовавшему за ним во время подобных «операций».
Не менее известно в Никарагуа имя лейтенанта Мак Дональда. Как-то раз, прогуливаясь неподалеку от Сан-Рафаэля дель Норте, он встретил пожилую женщину, возвращавшуюся из лавки, — она ходила за продуктами для детей. Мак Дональд проводил ее до дому, схватил, привязал к двери и поджег дом. Сгорела вся семья…
Лейтенант Ли, по прозвищу Мясник, без всякой причины, так просто, «играючи», выхватил у крестьянина Сантоса Лопеса пятимесячного ребенка и, подбросив его вверх, «поймал» штыком. Тот же лейтенант Ли отобрал двухмесячную дочку у Мануэлы Гарсиа и, взяв ребенка за ножки, на глазах у потерявшей рассудок матери разорвал пополам.
Так расправлялись оккупанты с никарагуанцами, которых они подозревали в «сочувствии Сандино». Стоит ли говорить, что, захватив в плен партизана, ослепленные ненавистью каратели вовсе утрачивали человеческий облик.
Когда американскому лейтенанту Стюарту доставили 23-летнего Эдуардо Сентено из Ла Конкордии, он приказал привязать партизана к дереву и буквально изрешетил его из пулемета, после чего собственноручно отрезал у умирающего уши и привязал кровавый трофей к хвосту своей лошади, чтобы въехать в Сан-Рафаэль дель Норте «победителем».
Однажды американский «марин» шел по одной из окраинных улиц Манагуа. Мяч, упавший в лужу из рук 5-летнего мальчугана, забрызгал солдату брюки. «Марин» выхватил пистолет и хладнокровно в упор расстрелял мальчишку…
Свидетелем преступления оказался простой никарагуанский парень, по имени Дуино. Убийство произвело на него ошеломляющее впечатление. Куда бы он ни шел, что бы он ни делал, перед глазами стоял образ умирающего ребенка. И Дуино поклялся отомстить подлому «гринго». Наточив металлический стержень зонтика и спрятав его в рукав, он бродил по городу в поисках убийцы. И вот однажды в захудалом ресторанчике Дуино увидел среди танцующих до отвращения знакомое лоснящееся от пота лицо: это был он. Дуино подошел, выхватил зонтик и вонзил его в живот ненавистному убийце. Оркестр продолжал играть, а публика — танцевать чарльстон как ни в чем не бывало, — все сделали вид, что ничего не произошло. Дуино, получивший прозвище Зонтик, ушел в горы Сеговии к Сандино.
Народный протест ширился и рос изо дня в день. Самые мирные сельские жители, то и дело сталкиваясь с самоуправством ненавистных «гринго», извлекали из пыли чуланов — чтобы были под рукой — забытые дедовские ружья.
Любопытную историю рассказал в те дни один американский летчик. Как-то во время разведывательного полета он заметил в поле крестьянина, косившего траву. Летчику показалось, что это партизан, который «маскируется» под косаря, и «на всякий случай» он выпустил в него пулеметную очередь. Человек, работавший в поле, бросил мачете и, сбегав за спрятанным неподалеку ружьем, начал стрелять по самолету. Теперь летчик «удостоверился» в правильности своего подозрения и сбросил… бомбу. Крестьянину оторвало руку. Подняв к небу окровавленную култышку, он исступленно что-то кричал и грозил летчику. Так он стоял, пока еще одна бомба не разорвала его на куски.
Свой рассказ о случившемся американский летчик закончил словами:
— Я понял: они нас все ненавидят, все!
В местечке Пунта де Риель героически погиб 18-летний полковник Лопес, любимец партизан. Участник многих сражений, он потерял счет ранам. Его друзья не грешили против истины, когда говорили, что в теле его не меньше килограмма свинца. В этот злополучный день партизаны, выполнив задание Сандино, спускались с гор.
Внезапно близ Пунта де Риель на них напал отряд американских «маринз»: они только что завершили «удачную операцию» — расстрел железнодорожных рабочих — и были опьянены легкой «победой». Неожиданная встреча с превосходящими силами противника вызвала некоторое замешательство среди партизан, что, впрочем, было неудивительным, так как в течение четырех суток они почти ничего не ели и были, как всегда, плохо вооружены: на 33 человека 18 винтовок и один видавший виды трофейный пулемет (его сняли со сбитого американского самолета, много раз переделывали и звали ласковым именем «Чула»).
Положение спас полковник Лопес. Он влез на дерево, втащив наверх пулемет, и стал в упор расстреливать американцев. В рядах противника началась паника. Морские пехотинцы отступили. Но Лопес не успел порадоваться победе вместе с товарищами: его сразила вражеская пуля. Этот последний кусочек свинца был роковым.
