Ознакомительная версия.
– Политический климат в Германии создается обещаниями НСДАП и фюрера, – глядя в окно, задумчиво проговорил Артузов, – усиление патриотических настроений, возврат былого, государственного величия и экономическое процветание – вот высказывания, которые находят отклик в полиции. В провинциальных отделах политической полиции служили чиновники, занимавшие свои посты еще в период Веймарской республики. Нацистское руководство не может обойтись без специалистов. Они вносят свой вклад в укрепление власти партии Гитлера, а взамен открывают для честолюбивых возможность сделать личную карьеру.
Артузов вышел из-за стола и стал медленно прохаживаться по кабинету.
– Вообще, вы с Берманом очень своевременно подняли в 1932 году вопрос о необходимости перестройки работы с агентурой в Германии с нелегальных позиций, – задумчиво проговорил он. – Сегодня можно констатировать, что, несмотря на резкое осложнение обстановки в Германии, резидентура практически не понесла потерь.
Артузов уселся на свое место.
– А как идут дела у А/70? Пристроили его куда-нибудь? – вспомнил он.
– Его, Артур Христианович, мы передали на связь нелегалу Феликсу Гурскому, Монголу[26]…
– Это я помню, – прервал начальника отделения Артузов. – Меня интересует, нашли ли ему работу по прикрытию?
– Нашли, Артур Христианович! Он теперь стал совладельцем небольшого кафе. Партнер по делу – его старый знакомый. При необходимости кафе можно использовать в качестве почтового ящика или явочной квартиры.
– Напиши в резидентуру, чтобы пока с этим не торопились. Пусть выждут и посмотрят, как будет себя вести этот «свободный художник».
– Будет исполнено, Артур Христианович!
– Ну, теперь у тебя все, надеюсь! Давай, приглашай Зарубина!
Несколько минут спустя в кабинет вошел среднего роста плотный человек в очках, одетый в темный, модный костюм.
Артузов вышел из-за своего стола, крепко пожал ему руку и, справившись о его здоровье, а также здоровье жены Лизы, предложил ему сесть на стул у приставного столика напротив Отто Штейнбрюка.
– Ну, что у вас нового, Василий Михайлович? – мягко улыбаясь, с какой-то только ему присущей доверительностью спросил Артузов. Он с большим уважением относился к сотрудникам нелегальных резидентур, прекрасно понимая всю сложность их работы.
– Особых новостей нет. Ювелир[27] и Нина работают надежно. Их дочь тоже выполняет отдельные поручения. Стенографистка немецкого посла в Париже проявляет необычную нервозность. Скоро ей предстоит возвращаться в Германию, а ей в фашистский рай не хочется…
– Ее можно понять, – заметил Артузов и тут же повернулся к Штейнбрюку. – Как идут дела с получением американского паспорта?
– Дело решается положительно. Паспорт на имя Кочека планируем подослать позже, – доложил Штейнбрюк.
– Так вот, Василий Михайлович, американское подданство может сослужить вам большую пользу уже в самое ближайшее время!
– Почему именно в ближайшее время? – удивился Зарубин.
– Потому что вам с Лизой надо перебраться в Германию. Да, да, Василий Михайлович! В Германию! Там вас ждут дела посерьезнее, чем в Париже. Вы должны принять на связь особо ценного агента, довести до ума несколько разработок. Мы хотим назначить вас резидентом нелегальной резидентуры. Как, вы согласны?
Предложение было столь неожиданным, что Зарубин несколько растерялся и не мог сразу ответить.
– Сейчас, по возвращении во Францию, – напористо продолжал развивать свою мысль Артузов, – вам надо съездить в Америку и завязать там деловые отношения с фирмами, торгующими с Германией, потом стать их представителем в Германии…
– Но я ведь ездил туда в тридцать третьем, – невольно вырвалось у Зарубина. – Не рискованно ли снова появляться там, да еще с американским паспортом? Мои документы ведь регистрировались…
– Василий Михайлович! – воскликнул Артузов. – Ну неужели вы думаете, что немецкая полиция только тем и занята, что следила за чешским коммерсантом Ярославом Кочеком? Ну допустим даже, что это было так, ну и что из того? Почему богатый коммерсант Кочек не мог за прошедшее время принять американское гражданство? Так ведь? – повернулся он к Штейнбрюку за поддержкой. Тот согласно кивнул головой.
– Вы – богатый человек, опытный коммерсант, – продолжал развивать свою мысль Артузов. – Будет вполне логично, если вы, учитывая неустойчивое положение в Европе, ликвидируете свои дела во Франции и переведете весь свой капитал в какой-нибудь солидный нью-йоркский банк. В Америке сотня тысяч долларов на счету – лучший аттестат. Кстати, как у вас дела по прикрытию?
– В скором времени активы фирмы перевалят за миллион франков.
– Прекрасно! Нельзя не оценить, Василий Михайлович, положение человека, представляющего в Берлине известную кинокомпанию. Фашисты весьма заинтересованы в торговле с Америкой, будут нянчиться с вами, как с ребенком.
– А как же Лиза? У нее паспорта американского нет?
– С Лизой дело обстоит просто. Зарегистрируете брак, и на этом основании ее либо впишут в ваш паспорт, либо выдадут ей новый.
– Понятно, – кивнул головой Зарубин.
– О деталях вы поговорите с товарищем Штейнбрюком. Сейчас хочу посоветовать: не теряйте связи со своими немцами. Они вам пригодятся. Главное для начала – создать надежное прикрытие. Скажите, Василий Михайлович, как быстро вы сможете ликвидировать свои дела во Франции?
– Хоть завтра!
– И какова будет ваша доля в рекламной фирме?
– В ближайшее время я смогу довести свой капитал до трехсот тысяч, а может быть, и больше. Сумма может возрасти, если наладятся деловые отношения с Америкой.
– Отлично! Когда продадите свою долю, деньги обменяйте на доллары и поместите их в солидный банк Нью-Йорка. Эти деньги вам пригодятся в дальнейшем. На нас особенно рассчитывать не следует. Ну, как ваше мнение, сложилось? Согласны? – закончил Артузов.
– Согласен. Но, честно признаться, не хочется ехать в Германию! – вырвалось у Зарубина.
– Понимаю… – сказал Артузов. – К сожалению, нам с вами не дано жить так, как нам нравится. Моя воля – я бы занялся разведением цветов. Но есть еще партийный долг, правда?
Он вышел из-за стола и, дружески положив Зарубину руку на плечо, проводил его до двери.
– Отдыхайте, перед отъездом загляните ко мне или к Слуцкому[28]. Вас нужно обязательно представить Ягоде. Ну, всего доброго! – и он крепко пожал Зарубину руку.
– Симпатичный парень, – сказал Артузов Штейн-брюку, собирая документы на столе, после ухода Зарубина. – Мне кажется, что мы не ошибемся. У него дела пойдут. Он сложил документы в сейф и повернулся к Штейн-брюку.
Ознакомительная версия.
