Михалковы — это целая страна, расположенная на Садово-Кудринской площади, у старого Дома кино. Мы приехали, поднялись на лифте, позвонили. Андрон открыл нам дверь. Богатая квартира Михалковых первый раз предстала глазам бедного студента. Много комнат. Ковры, рояль, картины… Мы двинулись к жилищу Андрона. В приоткрытую дверь маленькой спальни Никиты вижу на подушке аккуратно сложенную, выглаженную пижаму… Наконец мы у Андрона. Андрей непринужденно, закинув ногу на ногу, расположился на мягком диване и закурил, хотя курение в доме запрещено, для этого был балкон. В ожидании хозяина рассматриваем картину Петра Кончаловского «Андрон Михалков», на которой был изображен большеглазый мальчик с охотничьим рогом в руке. Картина эта знакома нам по выставкам художника, а здесь запросто висит над кроватью внука…
Раздался звонок. Андрон вышел и вернулся с Олегом Осетинским, автором сценария, яркой и резкой личностью. В свои двадцать три — двадцать четыре года он был абсолютно убежден в собственной гениальности, что обычно раздражает окружающих. Осетинский фанатично любил кино и хорошо чувствовал все новое и интересное. Сценарий «Антарктиды» был построен на интонациях фильмов Калатозова — Урусевского «Летят журавли» и «Неотправленное письмо» — романтизм и преодоление непреодолимого. Осетинский работал над этим сценарием вместе с Андроном.
Антарктида в то время активно осваивалась экспедициями многих стран мира, в том числе и советской. В этом смысле сценарий опирался на реальную действительность. Подражая Урусевскому, Осетинский создал сильное магнитное поле героизма, смешанного с натурализмом, и немыслимых, взвинченных страстей. А уж как снимать этот фильм, было вообще непредставимо — зима, пятидесятиградусные морозы, полярная ночь.
И несмотря на очевидную авантюрность замысла, оба Андрея (Андрона называли и Андреем) с увлечением отнеслись к этой душу леденящей истории. Придумывали детали, проигрывали сцены, отчаянно фантазировали. Мысленно мы были в полярной ночи — обмороженные, обессилевшие, на пределе человеческих возможностей. Разгоряченные своими фантазиями, проходили в прохладную кухню — на улице необычно ранняя для весны жара — и поедали клубнику с Центрального рынка, купленную, видимо, на всю семью.
Наконец сценарий усилиями Осетинского и двух Андреев был готов. Мне в этой компании «трех гениев» досталась лишь роль смиренного свидетеля, тихого поедателя михалковской клубники.
Сценарий был показан Ромму, поддержан и довольно быстро через Госкино СССР направлен на «Ленфильм» для постановки полнометражного фильма. Для дипломников такой поворот событий был невероятным. Мы были на седьмом небе от счастья. Но Григорию Михайловичу Козинцеву, знаменитому режиссеру и худруку одного из художественных объединений «Ленфильма», сценарий не понравился, и наш проект рухнул. Постановка «Антарктиды» не состоялась, но художественные находки, такие, как монтаж суровых антарктических будней с лирической мирной жизнью Москвы, пригодились потом и Андрею, и Андрону. Первый близкий пример — «Иваново детство», контраст между войной и снами Ивана. А сценарий «Антарктида — далекая страна», позже приобретенный «Мосфильмом», но так и не реализованный, через несколько лет был списан в архив.
С концом замысла «Антарктиды» наступили изменения в наших планах и взаимоотношениях. Я остался на «Ленфильме» в поисках сценария для диплома. Козинцев взял меня временно под крыло, нескольким писателям обещали заказ под мой диплом. Самым интересным было предложение И. Меттера написать сценарий короткометражного фильма по своей повести «Ко мне, Мухтар!». Но решение все оттягивалось, время шло, на студии менялось руководство, а было оно не лучше прежнего: также раболепно подчинялось обкому партии, самому безграмотному и тупому. «Мухтара» снимать так и не дали. Позже Семен Туманов снял по нему прекрасный фильм с Юрием Никулиным в главной роли — но на «Мосфильме», где воздух все же был легче.
Когда я вернулся в Москву, Андрей и Андрон уже написали сценарий «Катка и скрипки» и Андрей готовился к съемкам. Наш творческий союз распался. Теперь каждый выходил на диплом отдельно. С тех пор у нас с Андреем отношения стали дружески-родственные, с акцентом на «родственные».
Я застал Андрея сильно изменившимся. Совместное творчество сблизило Тарковского и Кончаловского. Рядом стали появляться яркие молодые таланты: оператор Георгий Рерберг, композитор Вячеслав Овчинников, художники Михаил Ромадин, Александр Боим, сценарист Геннадий Шпаликов… Недалеко то время, когда Тарковский познакомится с Вадимом Юсовым и снимет с ним этапные в своей биографии картины. Этот новый отряд молодых художников был дерзким, новаторским и на огромной скорости двинул вперед советское кино. Пришло новое поколение победителей.
Поезд молодых и талантливых еще только набирал скорость, как начались первые потери. Не стало Володи Китайского, близкого и любимого человека. Казалось, совсем недавно вели мы с Володей разговоры о любви христианской, об Иисусе Христе и Иуде Искариоте в духе Эрнста Ренана, который оправдывал Иуду, считая его орудием Божественного замысла. Это очень занимало нас, о предназначении Иуды мы спорили до хрипоты. Смерть Иуды обсуждалась в мельчайших подробностях: осина, веревочная петля… Мы, как режиссеры, ярко представляли и эту петлю, и эту осину. И как же я был потрясен, когда узнал, что Володя ушел из жизни, в точности скопировав смерть Иуды: та же петля, та же осина в подмосковном лесу недалеко от Сергиева Посада… Что мучило его, что он переживал, о чем думал — осталось тайной. Прошло много лет. Теперь от своих товарищей я слышу, что у нас на курсе учился еще один гений, но рано погиб.
В своей жизни он сделал всего лишь одну яркую картину — курсовую работу с Хельмутом Дзюбой по пьесе Э. М. Ремарка «Последняя остановка». Сначала они поставили пьесу на площадке. В ней заняты были многие студенты, в том числе Тарковский. Джемма Фирсова и я составили главный любовный, он же трагический, дуэт. Постановка была удачной, и это вдохновило будущих режиссеров на написание сценария полнометражной телевизионной ленты. Они заключили договор и очень этим гордились, как сообщил мне недавно из Берлина Хельмут Дзюба. Писали сценарий вдохновенно, на подъеме, тем более что получили аванс. Аванс бодрит, поднимает настроение, у Володи снова «пошли стихи».
Но человек предполагает, а Бог располагает. Осуществить задуманное не пришлось: планы ТВ изменились. Потом счастье вновь повернулось лицом к Володе и Хельмуту: по прелестному сценарию Геннадия Шпаликова «Причал» на «Мосфильме» в объединении Ромма они запустились в работу над полнометражным фильмом. Вдвоем они могли бы сделать замечательную картину. Но лето прошло безрезультатно в поисках актера — точнее, мальчика — на главную роль. Ромм, видя, что группа талантливая, решил перенести съемки на следующее лето, а пока заняться другими подготовительными работами. И тут случилась эта нелепая и необъяснимая смерть… Но меня не покидает уверенность: останься Китайский живым, «высшие» киноначальники добили бы его. К компромиссам он был не готов. И предстоял бы ему тяжкий крестный путь.
