Если, памятуя это, мы бросим общий взгляд на прожитые три года, с точки зрения международного положения Советской республики, то станет ясно, что мы могли продержаться и могли победить неслыханно могущественный союз держав Антанты, поддерживаемый нашими белогвардейцами, только потому, что никакого единства между этими державами не было. Мы могли побеждать до сих пор только благодаря глубочайшим раздорам среди империалистических держав и только благодаря тому, что эти раздоры не были случайными партийными внутренними раздорами, а что это глубочайшая неискоренимая рознь экономических интересов между империалистическими странами, которые, стоя на почве частной собственности на землю и капитал, не могут не вести той хищнической политики, при которой попытки соединения их сил против Советской власти оказались пустыми. Если мы возьмем Японию, которая держала в своих руках почти всю Сибирь и которая, конечно, могла помочь во всякое время Колчаку, – основная причина, почему она этого не сделала, заключается в том, что ее интересы коренным образом расходятся с интересами Америки, что она не хотела таскать каштаны из огня для американского капитала. Зная такую слабость, мы, естественно, не могли вести какую-нибудь другую политику, кроме той, которая ставит себе задачей использовать эту рознь Америки и Японии таким образом, чтобы укрепить себя и оттянуть возможность соглашения Японии и Америки против нас, а что такое соглашение возможно, у нас уже имеется пример: в американских газетах был напечатан текст соглашения между всеми странами, которые обещали поддержку Колчаку{60}.
Конечно, это соглашение распалось, но ничего нет невозможного в том, что они при первой возможности попытаются восстановить это соглашение. И, чем глубже, чем грознее будет расти коммунистическое движение, тем больше повторных попыток сделают они для удушения нашей республики. И отсюда наша политика – использовать рознь империалистических держав, чтобы затруднить соглашение или по возможности сделать его временно невозможным. Это – основная линия в течение трех лет нашей политики, которая вызвала необходимость подписания Брестского мира, вызвала и необходимость подписания договора с Буллитом, – договора, крайне нам невыгодного, о мире и перемирии. Эта же линия определяется для нас сейчас таким образом, что мы за подобное предложение, как концессии, должны ухватиться обеими руками. Мы даем сейчас Америке Камчатку, которая по существу все равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии. Мы даем Америке такую территорию для экономической утилизации, где у нас абсолютно нет и куда мы не можем дать ни морских, ни военных сил. И, давая это, мы привлекаем американский империализм против японского и против ближайшей к нам японской буржуазии, которая до сих пор держит в руках Дальневосточную республику.
Так что главные интересы при переговорах о концессиях были у нас политические. И события последнего времени доказали с полнейшей очевидностью, что мы одними разговорами об этих концессиях уже выиграли. Мы концессий еще не дали и не можем дать до тех пор, пока американский президент не вступит в управление, а это будет не раньше марта месяца, и, кроме того, мы сохраняем возможность при детальной разработке договора отказаться от его подписания.
Значит, экономически этот вопрос совершенно второстепенный, и вся сущность его заключается в интересе политическом. А что мы выиграли, это доказывают все публикации в печати, которые мы получили. Вандерлип сам настаивал на том, что пока проект о концессиях должен быть оставлен в тайне. Он должен быть оставлен в тайне до тех пор, пока не победит республиканская партия. И мы согласились не опубликовывать как его письма, так и всего предварительного проекта. Но оказалось, что такого рода тайну скрыть долгое время нельзя. И как только Вандерлип приехал в Америку, так тотчас же начались разного рода разоблачения. До выборов в Америке кандидатом в президенты, который теперь уже победил, был Гардинг. Этот Гардинг поместил в газетах опровержение о том, что будто он ведет через Вандерлипа сношения с Советской властью. Его опровержение было очень категорическое, почти следующего характера: Вандерлипа не знаю и никаких сношений с Советской властью не признаю. Но совершенно понятно, чем было вызвано такое опровержение. Накануне выборов в буржуазной Америке прослыть сторонником соглашения с Советской властью для Гардинга значило потерять, может быть, несколько сот тысяч голосов, и поэтому он поспешил опубликовать, что он никакого Вандерлипа не знает. Но, как только выборы окончились, мы начали получать из Америки сведения совершенно другого характера. Вандерлип в ряде газетных статей всячески рекомендует соглашение с Советской властью, и в одной газете написал даже, что он сравнивает Ленина с Вашингтоном. Получилось, таким образом, что мы имеем в буржуазных странах пропагандистов за соглашение с нами, и пропагандистов этих мы получили не в лице советского посла и не в среде каких-нибудь журналистов, а в среде представителей эксплуататоров худшего типа, каким является Вандерлип.
Когда мне на собрании ответственных работников пришлось рассказывать то, что я рассказываю сейчас[6], то один товарищ, вернувшийся из Америки, где он работал на заводах Вандерлипа, выражал нам свой ужас и говорил, что такой эксплуатации, какую он видел на заводах Вандерлипа, он нигде в другом месте не видел. И вот в лице такой акулы капитализма мы получили пропагандиста торговых сношений с Советской Россией, и если бы мы даже кроме предполагаемого договора о концессиях ничего не получили, то и тогда можно сказать, что мы выиграли. У нас есть целый ряд сообщений, конечно, тайных, что капиталистические страны не бросили намерения весной вновь начать войну с Советской Россией. У нас есть целый ряд сведений, что подготовительные шаги некоторыми капиталистическими державами делаются, а белогвардейщина, можно сказать, ведет подготовительную работу во всех державах. Поэтому наш главный интерес – добиться восстановления торговых отношений, а для этого надо иметь хоть некоторую часть капиталистов на своей стороне.
В Англии борьба идет давно. Мы выиграли уже тем, что получили от представителей злейшей капиталистической эксплуатации людей, которые стоят за политику восстановления торговых отношений с Россией. Договор с Англией, торговое соглашение с Англией еще не подписано. Красин ведет сейчас в Лондоне усиленные переговоры об этом. Английское правительство свой проект нам внесло, мы дали свой контрпроект, но все же мы видим, что английское правительство затягивает соглашение, что там усиленно работает военная реакционная партия, которая до сих пор побеждала и которая мешает заключению торговых соглашений. Наш прямой интерес и наш прямой долг поддержать все то, что способно усилить партии и группы, стремящиеся к заключению с нами этого договора. В лице Вандерлипа мы получили такого сторонника, и это не только случайность, это нельзя объяснить только тем, что Вандерлип особенно предприимчив, или что Вандерлип очень хорошо знаком с Сибирью. Тут есть более глубокие причины, связанные с развитием интересов английского империализма, который владеет невероятным количеством колоний. Рознь между американским и английским империализмом тут глубока, и опереться на это – наш безусловный долг.
