Ознакомительная версия.
Детство Александра в летописях и житии все же освещено мало. Впрочем, если и случилось в его отроческие годы что-то необычное, предопределившее его дальнейшую жизнь, записей об этом не сохранилось.
Как уже говорилось выше, отец его, Ярослав Всеволодович, был младшим сыном великого князя Владимирского Всеволода, при котором Владимирское княжество достигло наивысшего своего могущества. Дед Александра был десятым сыном Юрия Долгорукого и младшим братом Андрея Боголюбского. У Всеволода было 12 детей (в том числе 8 сыновей), за что он и получил прозвище «Большое Гнездо». Как и Владимир Святой, Всеволод попытался изменить порядок престолонаследия, только ему это удалось. Впрочем, все равно это вызвало междоусобную войну. Ярослав в споре между Константином и Юрием поддержал Юрия, которому Всеволод Большое Гнездо оставил Владимирское княжество. Юрий не забыл верности брата и спустя много лет. Именно поэтому в 1236 году он помог Ярославу утвердиться в Киеве. А в 1238 году, когда вся семья Юрия была вырезана монголами после взятия Владимира, а сам Юрий месяц спустя погиб в бою с войском Бурундая на реке Сить, именно Ярослав вокняжился во Владимире как старший из оставшихся братьев.
Александр же продолжал княжить в Новгороде. Успел построить ряд укреплений по реке Шелони – ливонские рыцари все ближе подбирались к Пскову.
Наступил 1240 год, лето приближалось к середине. Вольнолюбивые новгородцы косо посматривали на молодого князя, уже успевшего показать им свой крутой норов. Однако терпели – на соседних землях было слишком уж неспокойно.
Между шведскими и новгородскими владениями лежала Ижорская земля. Ижорцы, в большинстве своем язычники, прежде изрядно досаждали шведам своими набегами. Однако к появлению Александра Ярославича в Новгороде ситуация успела поменяться – теперь уже шведы устраивали рейды по балтийскому побережью, попутно ставя церкви и обращая уцелевших язычников в католичество. Пока, впрочем, только с финской стороны. Русские же осваивали регион гораздо менее активно и куда как более миролюбиво. Посему к ним и их вере местные племена относились с большим уважением. И выставленные новгородцами посты, выражаясь современным языком, «береговой охраны» не трогали. Более того, в тот момент эти посты возглавлял принявший православие старейшина из местных. Именно он и обнаружил в начале июля идущий к устью Невы шведский флот и послал гонца в Новгород…
Случившееся 15 июля 1240 года сражение было поименовано Невской битвой и до сих пор остается одним из самых известных событий в русской военной истории. Однако первое известное письменное упоминание о битве обнаруживается в житии Александра, написанном через 20 лет после его смерти – и более чем через 40 лет после самой битвы. Второе представляет нам Новгородская первая летопись старшего извода, в своей второй части, освещающей события 1234–1330 годов (и, по всей видимости, переписанной в 1330 году одной рукой, с приписками о событиях 1331–1352 годов разными почерками; то есть невозможно установить, когда была сделана исходная запись о Невской битве). Ни одна из современных русских летописей о ней не упоминает. Как, впрочем, и шведские хроники ничего не сообщают о крупном поражении – лишь о походе небольшого отряда в русские земли, в рамках крестового похода в Финляндию. Впрочем, это вполне объяснимо.
Русские источники утверждают, что шведский отряд возглавлял ярл Биргер. В тогдашней Швеции звание ярла (которое можно условно перевести как «князь», хотя это должность, а не титул) автоматически означало, что его носитель является формально вторым человеком после короля, а фактически – реальным правителем королевства, так как короля в Швеции избирали и права его были существенно ограниченны (как ни дико это звучит для нашего уха). Но в 1240 году ярлом был не Магнус Биргер, а Ульф Фасе (который умер в 1248 году, и только тогда ярлом стал Биргер). Правда, в 1237 году Биргер женился на сестре короля, но для зятя короля командовать «небольшим отрядом» – это слишком мало, а «большим войском» – слишком много. К слову, на тот момент Биргер был примерно на пять лет старше Александра, а жена его приходилась новгородскому князю дальней родственницей – четвероюродной племянницей.
Новгородская первая летопись старшего извода упоминает об участии в походе на шведской стороне воинов из племен сумь и емь, а также католических епископов. Та же летопись, хотя и весьма кратко сообщает о ходе битвы, все же сообщает, что среди убитых был шведский «воевода… именем Спиридон», а также неназванный епископ (в ряде иных источников названный Томасом). Впрочем, шведские хроники не подтверждают ни гибели епископа, ни того, что Биргер покидал пределы Швеции в 1240 году. Спиридоном, правда, звали новгородского епископа, благословлявшего Александра на бой. Странное совпадение, не правда ли?
Все же сравнительно недавно версия о том, что Биргер все-таки побывал в устье Невы, получила подтверждение. В 2002 году могила ярла, пережившего Александра Невского на 3 года, была вскрыта, и череп его имел явные признаки описанного в русских летописях ранения в голову.
Утверждается, что битва, начавшаяся не самым ранним утром, продолжалась до темноты. После чего победившие русские, забрав своих убитых и раненых, отошли, позволив шведам сделать то же самое. То ли из благородства, то ли просто не желая увеличивать потери. Шведы, потерявшие до нескольких сотен человек только убитыми и несколько кораблей, отступили к уцелевшим кораблям, похоронили убитых в огромной яме, потом переправились на другой берег и ночью же уплыли.
Численность сил обеих сторон неизвестна даже предположительно. Русские потери оценены в несколько десятков человек (в том числе около 20 знатных дружинников), шведские можно оценивать от нескольких десятков до нескольких сотен. Летопись говорит, что убитых шведов было «бещисла», житие Александра упоминает о том, что местные жители на следующий день нашли на другом берегу множество непогребенных чужаков.
По одной из существующих версий, поход шведского отряда был согласован с крестоносцами, однако те не успели к месту встречи и вынуждены были вернуться, узнав о победе русских. Во всяком случае, действовать совместно они больше не пытались.
Надо думать, что князя встретили в Новгороде как героя. Тем более что многие видели его в гуще битвы, а не стоящим в сторонке и молящимся. Однако из-за страха перед тем, что после победы роль Александра в ведении дел может существенно возрасти, ревниво относившиеся к посягательствам на свои вольности новгородские бояре рассорились с князем. Не исключено, что ощутивший себя героем молодой князь дал им повод для таких опасений. Так или нет, но Александр уехал к отцу, который отдал ему Переславль-Залесский, но уже через год новгородцы сами стали просить Александра вернуться – после того, как немцы заняли Псков, построили в Копорье крепость, разорили поселения вдоль реки Луги и уже грабили купцов на расстоянии одного пешего перехода от Новгорода. Сначала Ярослав отправил к ним Андрея, но новгородцы продолжали настаивать на возвращении Александра, чьи способности им уже были известны. В итоге Александр вернулся в Новгород. В конце 1241 года было взято штурмом Копорье, при котором была перебита большая часть немецкого гарнизона. Деревянную крепость (построенную немцами в 1237 году) разрушили. Уцелевшие рыцари и наемники позже были отпущены, а вот к местным жителям из племени чудь, которые, что называется, «сотрудничали с оккупантами», князь не был так добр – многие из них были повешены. В начале следующего, 1242 года Александр, зная, что ратники из Суздальского княжества, ведомые его братом Андреем, уже на подходе, со своей дружиной выступил к Пскову. В марте город был окружен и взят, немецкий гарнизон перебит, псковские бояре-предатели казнены, оба фогта (рыцаря-наместника) в оковах отправлены в Новгород. В этот раз новгородцы переиграли крестоносцев по времени – те к этому моменту успели лишь сконцентрироваться возле Дерпта (нынешнего Тарту), собирая силы со всей Ливонии. Новгородское войско двинулось в глубь вражеской территории, разоряя все на своем пути – главным образом поселения эстов и чуди. Но вскоре передовые отряды напоролись на основные силы возглавляемых крестоносцами войск, идущих на Новгород, и были разгромлены. Версия о том, что Александр сумел вычислить маршрут немцев, имея лишь некоторый минимум непроверяемой информации, и выйти им на перехват, выглядит слишком уж… сказочной. Более правдоподобно предположение, что сумевшие удрать от немцев остатки разбитых передовых отрядов Домаша Твердиславича и Кербета «къ князю прибегоша в полкъ», как об этом прямо говорит Новгородская первая летопись старшего извода. Войско Александра отступило к Чудскому озеру. К чести князя и его войска, драпать до самого Новгорода они все же не собирались. Так что, когда авангард захватчиков ступил на лед озера, их там уже ждали…
Ознакомительная версия.
