11 июля 1985 г. в районе Герата подорвался на мине БТР. В ходе последующего жестокого боя в живых остались четверо. Кольцо окружения сжималось. Подрыв БТРа, гибель товарищей вызвали у них злость, которая была сильнее, чем чувство физической опасности. Не было и страха. Даже сознание трагического исхода не давало повода думать о своей обреченности, поэтому они яростно вели ответный огонь. Но их было четверо, а бандитов много. Напряженная стрельба с обеих сторон, сосредоточенность внимания на противнике не давали возможности даже переброситься словами о жизни, а вот нецензурная брань в отношении бандитов раздавалась постоянно. Она даже как-то разряжала драматическую ситуацию, но конец сопротивлению приближался.
— Командир, духи уже совсем близко, а у нас кончаются патроны.
— Экономить! Огонь вести строго прицельно. Положим как можно больше этих гадов. Сколько у нас гранат?
— Их уже нет, а духи лезут как тараканы (брань)!
Шеманский:
— Ребята, всем ясно, что отходить некуда. Сдаться живым — значит обречь себя на жестокие издевательства и мучительную смерть. Духи совсем озверели. Оставить по одному патрону. Всем застрелиться. Я стреляюсь последним. Прости меня, мама. Простимся и мы.
Все обнялись. Из-за шума стрельбы разговор был не тихий. Каждый выстрелил в себя, последним покончил с собой командир.
Эта трагическая ситуация произошла на глазах мятежников. Меньше чем через минуту они ворвались на позицию русских, где их встретила гробовая тишина. Противник, привыкший глумиться и над телами погибших, на этот раз был настолько поражен увиденным, что оставил мертвых в покое. Через некоторое время мятежники были сами окружены разведротой шурави. После непродолжительного сопротивления они сдались.
Допрос пленных велся работником особого отдела с участием командира роты. Они доложили по инстанции. Пленных сдали в местный орган безопасности.
19 декабря 1985 г. в ходе операции по блокированию в провинции Герат мятежники подбили три единицы бронетехники, из них один танк. На другой день эту технику эвакуировали, в танке оказался рядовой Поляк, считавшийся пропавшим без вести. Его пытались захватить мятежники, но не смогли из-за сильного огневого сопротивления. Тогда бандиты заминировали подходы к танку и вынуждены были уйти в связи с приближением группы наших солдат.
По-своему заслуживает внимания пример высокой ответственности со стороны срочнослужащих, о котором рассказал автору сам командующий армией. Во время операции в Алихейле противником был подбит танк, весь экипаж погиб, кроме командира машины старшего сержанта. Почти сразу же приземлился вертолет командующего. Старший сержант, находясь в возбужденном состоянии, после доклада попросил командующего разрешить ему довести танк до командного пункта. Тот не возражал и улетел на свой КП. Там через некоторое время командующий изъявил намерение побеседовать с командиром танка. Ему доложили, что водитель довел машину до командного пункта, заглушил ее, вылез и тут же, возле танка, умер. Оказалось, по данным врачей, что у старшего сержанта от взрыва мины были повреждены все внутренние органы.
Всех примеров не описать, нужна отдельная книга. Журналисты обычно избегают освещать эту сторону боевой жизни наших военнослужащих в Афганистане. А вот выявить какой-нибудь негативный фактик, притом рассматривать его отдельно, вне связи с обстоятельствами его совершения, — это они готовы. Они возводят такой случай в степень и преподают читателю как определяющий боевую жизнь и быт всех военнослужащих ОКСВ.
Либеральные демократы первых лет новой России, журналисты, не бывавшие в Афганистане и по сей день любят повторять чужие слова о кровопролитной войне, о жестокой мясорубке, якобы имевшей место. Судите сами, за десять лет боевых действий, по данным Генерального штаба министерства обороны СССР, погибло: рядовых — 11 381; офицеров — 1755, из них 2 генерала и один тяжело ранен. Всего 13 136 человек. Вместе с небоевыми потерями их количество составило 13 745 человек. Эта статистика показывает, что в процентном отношении число погибших офицеров превышает количество утрат из числа срочнослужащих. За это время погибло 16 военных контрразведчиков и 89 были ранены. В процентном отношении эти цифры сопоставимы с потерями из числа офицеров министерства обороны.
Кроме этого, в ходе боевых действий погибли 572 военнослужащих органов КГБ (пограничники) и 28 сотрудников министерства внутренних дел. Да, это невосполнимые утраты. За каждым из них стоят родные и близкие. Не для утешения, а для сравнения отмечу, что за две недели войны в Чечне погибало столько, сколько за один год в Афганистане.
Тяготы и лишения военной службы в Афганистане испытали на себе все военнослужащие — от солдата до генерала. Все они были воинами «афганцами».
Так, погиб в сбитом и горящем вертолете Генерал-майор П. Шкидченко. В горах Луркоха душманы изрубили на куски тело Генерал-майора авиации В. Хохлова. Чудом остался жив после полученных серьезных ранений при падении сбитого бандитами вертолета командир 108-й МСД Генерал-майор В. Скоблов. Я не упоминаю о ряде критических ситуаций, в которых оказывались командиры разных рангов и которые могли закончиться для них трагически. А сколько их преждевременно и не по возрасту умерло от полученных болезней, характерных для того региона, после возвращения домой! К сожалению, много.
За годы нашего военного присутствия в Афганистане 73 человека получили высшие награды — звания Героев Советского Союза, в том числе представитель военной контрразведки капитан Борис Иннокентьевич Соколов, оперативно обслуживавший разведбатальон. Около двухсот тысяч военнослужащих были награждены орденами и медалями СССР и Афганской республики.
Высокое звание Героя Советского Союза так просто не дают. Капитан Соколов вместе с командиром майором А.С. Аушевым превратили батальон в сплоченную боевую единицу, которая действовала всегда слаженно и эффективно. За успешное выполнение боевых задач, особенно в получении серьезных разведывательных данных, командир батальона был удостоен звания Героя Советского Союза. Уезжая на учебу в военную академию, он подарил капитану Соколову свою униформу, в то время еще не очень распространенную в войсках, на которой остался след от полученной высокой награды. Прощаясь с оперативным работником, он отметил, что эта униформа была для него счастливой, и пожелал Соколову, чтобы она оставалась такой же и на его плечах, а лучшим тому подтверждением будет то, когда рядом с первым отверстием на куртке появится второе — для Звезды Героя Советского Союза.
