Ознакомительная версия.
Главный хирург – майор (затем подполковник медицинской службы) Блюнз Леон Абрамович.
Военный прокурор – подполковник.
Пред. военного трибунала – подполковник.
Нач. особого отдела Смерш – майор (земляк из г. Николаева).
Нач. отд. кадров – майор Веселовский.
Нач. стр. отделения – майор Деркачев (из Архангельска).
Мой ординарец – ефрейтор Шубин Вячеслав (плотник из Ленинграда).
Начальник административно-хозяйственого отдела штаба дивизии – старшина Алексеев.
Комендант штаба дивизии – старшина Харьков П. В.
Старшая хирургическая сестра – старший лейтенант Смирнова Антонина Сергеевна (ленинградка).
Главный терапевт медсанбата – майор Соколова Надежда Григорьевна.
Хирург – Блюмина.
Начальник 8-го отделения штаба – майор Косырев (бывший директор пивзавода из Сталино (Донецк).
Завсекретного делопроизводства – старшина Бабошкин».
Дивизия занимала оборону в системе рек и озер Верман. На левом фланге, растянувшись с востока на запад до 50 километров и по ширине около 12 километров, лежало озеро Толванд. На южном берегу находилась гора Тойва, на которой располагался отдельный лыжный батальон дивизии. Все полки располагались в первом эшелоне дивизии: на правом фланге 420-й краснознаменный стрелковый полк, на левом – 596-й стрелковый полк, в центре – 115-й стрелковый полк.
При тщательном знакомстве с делами, кроме схемы обороны дивизии на карте, других документов в штабе не оказалось. Ни приказа, ни таблицы взаимодействия, ни распоряжений, ни планов боевого обеспечения. Пришлось начинать с нуля. Буквально в течение одной недели мною лично был разработан боевой приказ на оборону, плановая таблица взаимодействия, а затем соответствующие начальники отработали свои документы. Доложил начальнику штаба и командиру, те подписали и отправили все по частям.
Буквально через несколько дней после этого в штаб прибыл командующий 19-й армией генерал-лейтенант Козлов и потребовал боевую и планирующую документацию. Командир дивизии и начальник штаба доложили, однако начальник штаба некоторые пункты и разделы объяснить не смог. Тогда командующий потребовал исполнителя, и я пришел в блиндаж комдива.
После моего доклада и некоторых замечаний командующего я понял, что он весьма удовлетворен. Командующий сказал: «Сохранение документов, их оформление и доклад достойны офицера Генерального штаба». При этом он спросил, что я кончал (какую академию)? Я доложил, что кроме пехотного училища (сокращенного срока – полтора года и 1 месяц курсов) – ничего. Правда, один год я служил начальником штаба полка под руководством подполковника Кострова. Этим докладом командующий остался доволен. Высказал свое одобрение по этому поводу и мой тогдашний близкий товарищ и друг Николай Васильевич Огарков (к этому времени он закончил инженерный факультет Военной академии имени Кутешкова).
Дела в последующем пошли хорошо. Командование дивизии стало мне многое доверять и поручать.
В начале августа командование и штаб 19-й армии стали нас часто привлекать к занятиям с реальными расчетами по обстановке. Обычно от дивизии участвовали: командир дивизии полковник А. Н. Величко, командующий артиллерией, начальник оперотделения и дивизионный инженер. Когда мы вросли в обстановку, командир дивизии приказал мне совместно с дивизионными инженерами провести рекогносцировку на левом фланге дивизии в направлении высоты 200 примерно в 7–8 километрах от горы Тойва на запад. Эта дорога и высота вывели в последующем в тыл верманской оборонительной линии немцев.
Левый фланг упирался в северо-западный берег озера Толванд, протянувшегося с востока на запад на 50 километров и шириной до десяти километров. К нему с севера подходила водная система Верман (переплетение различного размера озер, горных рек и речушек), по которой проходил передний край нашей обороны. В опорных пунктах на горе Тойва, на южном берегу озера, расположился наш отдельный лыжный батальон с задачей прикрытия левого фланга дивизии и в целом 19-й армии. Далее на юг, до лоухского направления, пространство протяженностью в 80–100 километров (почти по нашей старой государственной границе) прикрывалось пограничными заставами. Нас интересовала высота 220, расположенная в 7–8 километрах от горы Тойва, с которой на большую глубину просматривался противник.
Группе под моим началом была поставлена задача: разведать подходы к высоте; проходимость всеми видами боевой техники, в том числе танками; наличие опорных пунктов противника; условия наблюдения; возможности овладения высотой 220.
В состав группы вошел и дивизионный инженер Н. В. Огарков – будущий маршал и начальник Генерального штаба Советской армии. На рассвете 11 августа мы верхом на лошадях отправились на прибрежную базу, где была подготовлена переправа. По пути проверили состояние опорных пунктов во второй полосе обороны. Ночью переправились на весельных лодках на южный берег озера, ширина которого в этом месте достигала восьми километров. При подходе к берегу мы попали под артиллерийский обстрел, но обошлось без потерь. Пришлось нам поработать веслами!
На берегу нас встретили саперы, подчиненные Николаю Васильевичу. При встрече я увидел, что они его не только уважают как начальника, но чисто по-человечески любят. Николаю Огаркову тогда шел 27-й год, выглядел он энергично и даже моложе своих лет.
Уточнив маршрут и задачи, мы выслали головной дозор и вышли по проходам в наших минных полях за передний край обороны. Впереди со мной шли Николай Васильевич и командир отдельного лыжного батальона майор Николай Колчин. (Тому исполнился 21 год. Вот какие юные офицеры делали победу в Великой войне!) Высланный вперед дозор доложил: на нужной нам высотке пехотное отделение противника оборудует окопы. Мы решили обойти их с флангов и взять в плен. Но нас они тоже каким-то образом обнаружили.
Шли молча, бесшумно и, как мы быстро ни старались, однако потратили на эти 7–8 километров около трех часов. Шли по каменистой, мшистой почве, а то и по заросшему болоту. Местность резко пересеченная. По сигналу головного дозора мы поднялись на высоту 200, и нашему взору открылся рубеж нашей обороны.
Первое, что мы увидели, были только что покинутые, еще «теплые» окопы немецких солдат.
– Чую по запаху серы, – объяснил комбат Колчин.
Серу немцы применяли для борьбы со вшами и чесоткой, которые им изрядно досаждали. Армия цивилизованного европейского государства постоянно страдала от последствий нездорового образа существования. А в наших советских окопах таковое было редкостью. Интересное противоречие…
С вершины высоты открылся красивейший вид: растянутым эллипсом блистало зеркало озера Толванд, далее ярко зеленели хвойные леса с вкраплениями многочисленных небольших озер. За час мы выполнили поставленные задачи. Без помех мы осмотрели местность, уточнили карты, наметили маршруты для выдвижения войск. День был светел и тих, все кругом отлично просматривалось до десяти километров, в том числе передний край противника севернее озера Толванд. Задача выполнена, мы возвращаемся. Материалы разведки были использованы при нанесении войсками 19-й армии вспомогательного удара в обход с юга немецкой группировки на кандалакшском направлении.
Ознакомительная версия.
