Когда мы подошли к самолету Алексея Наумова, то увидели около его самолета огромную воронку. На ее краю лежал без сознания запачканный грязью вперемешку с кровью техник-лейтенант Н. Антоненко. Это был приборист из 2-й эскадрильи, брат балтийского аса Героя Советского Союза А. К. Антоненко[31]. Вскоре на полосу прибыла санитарная машина. Девушки-санитарки бережно уложили безжизненное тело Антоненко и увезли его в лазарет. Самолет Наумова пострадал больше всех. Бомба разорвалась в пяти метрах от него. К ремонту поврежденных самолетов техники приступили сразу же. За три дня и три ночи работы самолеты были введены в строй.
Вот и пришли последствия исчезновения Лавренова! Этот подлец, перелетев к немцам, начал на них работать. Этот паршивец рассказал немцам все о нашем полку! В 1950 году Лавренов был задержан и за измену Родине осужден сроком на 15 лет строгого режима. Жаль, мало ему дали!
…С прибытием на фронт на полк легла большая нагрузка. Боевая работа начиналась в 3 часа утра и заканчивалась в 22 часа, уже ночью. В ожесточенных схватках в мае полк потерял пять летчиков, а шестой — старший лейтенант Иванов — погиб 2 июня 1943 г. Мы потеряли 7 боевых машин, две были разбиты при вынужденных посадках. За это время летчики совершили 404 боевых вылета; в воздушных боях было сбито 17 самолетов врага. Большие потери летчиков объясняются тем, что бои проводились с численно превосходящим противником. Опыт молодых пилотов был мал, они погибали во втором и третьем боевом вылете. Четыре летчика утонули в море вместе с машинами. После Хайбулина в том же районе погиб сержант Алексей Просвирин из 2-й эскадрильи…
Весной 1943 года 13 летчиков из нашего полка перевели в другие части. В их числе были двое из нашей эскадрильи: Иван Балашов и Виктор Григоренко. Оба среднего роста, крепко сбитые, не расстающиеся с улыбкой и чем-то похожие друг на друга. По их просьбе они были направлены в 71-й ИАП ВВС ВМФ[32]. Этот полк сражался на самолетах И-16.
14 мая Ивана Балашова сбили в районе острова Большой Тютерс. Он посадил машину на воду и покинул кабину. Дравшийся с самолетами противника Виктор Григоренко видел, как его друг оказался в воде. Сердце сжималось, но помочь он ему не мог. Тогда еще у нас не было спасательных самолетов типа «Каталина», они появились только через год. Этот самолет, полученный от американцев, был приспособлен садиться в море и на сушу. Долго еще оглядывался Григоренко на погибающего друга. Как только ушли наши истребители, над Балашовым появились вражеские самолеты. Они расстреляли терпящего бедствие летчика и ушли. Тело расстрелянного летчика в ярко-оранжевой капке долго носило зелеными волнами по Финскому заливу. Через девять дней в этом же месте погиб и Виктор Григоренко…
Слова, сказанные Константином Ковалевым: «Самый лучший выход из боя — это победа!» были пока неприменимы для нас. Для этого нужен тот самый опыт, которым обладают летчики-«старики», а наш брат «салага» по неопытности нес большие потери.
Напомню, что всего через несколько дней после исчезновения Лавренова немцами был совершен налет на наш аэродром: тогда были разбиты 6 наших машин. И вот снова сигнал: «Воздушная тревога». Немецкое командование теперь знало, и где была расположена столовая, и время обеда, и хотело разом уничтожить летчиков двух полков. Как только летчики собрались в столовой, над аэродромом появились немецкие истребители. По сигналу воздушной тревоги летчики укрылись в щелях, расположенных рядом со столовой. «Фокке-вульфы» пикировали прямо на столовую, но не попали. Бомбы разорвались в 15 метрах от столовой. Пострадал домик напротив столовой: его так разворотило, что от него осталась часть веранды и одна стена. На ней на плечиках остался висеть китель, принадлежавший майору Василию Михайловичу Обухову — старшему офицеру полка по разведке. На сохранившейся половине веранды находилась фотолаборатория полка. В ней в это время начальник аэрофотослужбы старший лейтенант А. Купцов и фотограмметрист сержант А. Дровянников обрабатывали аэрофотопленку, привезенную летчиками из разведки. Взрывом бомбы снесло крышу и оторвало стену, где была расположена проявочная комната. Несмотря на свист разлетающихся осколков, Купцов схватил черное покрывало и закрыл им и Дровянникова, и кюветы с пленками. В таком положении пленка была допроявлена и отфиксирована. Правда, концы пленки оказались засвеченными, но та часть, где были сфотографированы немецкие корабли, осталась целой. Результат разведки был доставлен в штаб полка своевременно.
В первой половине июня из-за частых артобстрелов и налетов вражеской авиации наш и штурмовой полки были вынуждены временно прекратить боевую работу в Борках и перелететь на аэродром Бычье Поле в Кронштадте.
На аэродроме Бычье Поле в Кронштадте
На следующий день после перелета полку поставили задачу прикрыть пятерку Ил-2, идущих на бомбо-штурмовой удар по дальнобойному орудию, установленному на мысе Инониеме (мыс Ино), который находится на северном побережье Финского залива, как раз напротив острова Котлин. Пятерку Ил-2 повел капитан Ф. Семенов, истребителей возглавил капитан Б. Жарников. Нас предупредили, что над целью мы встретим сильное противодействие истребителей и зениток. На прикрытие полк мог выделить только 12 истребителей Як-7Б. Был определен порядок взлета, сбора и маршрута полета. Сбор был намечен на высоте 1000 метров над Толбухиным маяком. Подбитые над целью самолеты могли садиться на воду Финского залива: нам сообщили, что там будут наши катера — «морские охотники».
В этот день над островом Котлин стояла отличная погода. На синем небе лишь отдельные крохотные облачка, еле заметная сизая дымка тонкой пеленой протянулась над заливом. В этом полете я шел ведомым у Ковалева в группе непосредственного прикрытия и считал большой честью лететь с прославленным балтийским асом. Когда мы подошли к Толбухину маяку, штурмовики были уже там. Они пятеркой в правом пеленге ходили по кругу, ожидая нас. На моем самолете был только приемник. В эфире — полное молчание.
Ремонт самолета
Кручу головой, смотрю за воздухом. Я знал, что над нами должны появиться наши истребители из группы воздушного боя, но, посмотрев вправо, назад и вверх, увидел, как на самолет Ковалева пикирует пара истребителей «Реджиани». Носовая часть, винт и консоли самолетов были окрашены в ярко-желтый цвет[33]. Ковалев атаку не видит, а у меня нет передатчика, и я не могу предупредить командира! В сознании промелькнуло: «Сейчас собьют Ковалева!» — и, так и не предупредив его, я бросил свой самолет наперерез атакующей паре, открыв заградительный огонь из всего оружия. Ковалев продолжает идти по прямой, финны продолжают пикировать. Я жму на все гашетки, веду заградительную стрельбу с надеждой пресечь вражескую атаку. Наконец Ковалев увидел самолеты противника и мою огненную трассу. Я не сбил вражеский самолет, но я преградил ему путь к командиру. Небрежность в осмотрительности могла привести к потере прекрасного боевого летчика. Но на то и ведомый, чтобы смотреть за воздухом!
