Ознакомительная версия.
Папа Виктор отличался большой жизненной активностью. Основатель социальной педиатрии в Грузии отчаянно объяснял непослушным медсестрам, что из-за узких протоков мне запрещено кормить грудью младенца.
— Нет, Виктор Борисович, «кормление грудью» — новая социальная программа, мы ничего не можем сделать, она должна попробовать.
— Что должна попробовать? Говорю, нельзя, это же не первый ребёнок, программа написана мною, но в случае Лали — нельзя, — ругался папа.
Мишико был так растерян появлением маленького рачинца, что в подобных спорах не участвовал, крохотное милое существо спокойно посапывало у него в руках.
Несмотря на наставления отца, медсестра все же попыталась меня потерзать.
— А ну, оставь меня сейчас же в покое! — сказала я с такой зловещей категоричностью, что она пулей вылетела из палаты и примерно через десять минут вернулась с искусственным питанием.
Семейные кланы объединились вокруг маленького Георгия и вели себя так, как будто впервые и только у них родился продолжатель рода, а весь остальной мир уже давно перешел на фотосинтез.
Сандро до безумия полюбил крохотное создание и постоянно прислушивался к мирному сопению малыша.
Маленький Георгий большей частью рос у бабушек и дедушек, я тем временем уехала в Москву для повышения квалификации на телеканале НТВ, а Мишико вместе с партнерами основывал винную компанию.
Зима 2000 года выдалась особенно холодной. По-видимому, мы все пропустили простуду Георгия, и бедный малыш горел от жара. Виктор привел лучших педиатров города, но болезнь все больше и больше побеждала обессиленного младенца. Трудно передать, в каком состоянии были мы, все члены семьи. Наступил пятый день, никто из нас и глаз не сомкнул. Ребенок перестал есть, болезнь прогрессировала. Именно в такие моменты понимаешь, насколько бессилен человек, на какие пустяки тратит время, как напрасно старается, из-за чего портит нервы! Жизнь ведь мгновение, данное на небольшой срок, а мы это кратчайшее время проводим во вражде, зависти и междоусобицах. Пропади пропадом все богатство, золото и драгоценные вещи, все никчемно по сравнению с жизнью, здоровьем.
Врачи уже не дают надежду… Боже милостивый, почему я вспоминаю тебя только тогда, когда мне очень трудно? Но ведь мы договорились, что по пустякам тебя не побеспокою, только касательно мальчиков. Умоляю, спаси его, он ведь такой крохотный и пока некрещеный…
Сабуртало, балкон дома на Будапештской улице и улыбающийся Талес… Ой, папа, как хорошо выглядишь, как я по тебе соскучилась. Помоги мне, папа, у меня ребенок погибает!
— Мордочка, все в порядке… — машет мне с балкона рукой Талес.
— Лали, Лали, жар спал, не чудо ли? У него 37 градусов! — На секунду задремавшей мне послышался счастливый голос Мишико. Эту секунду и бесконечное счастье подарил мне мой добрый ангел, мой Талес.
Дни, проведенные в Москве, наверное, одно из самых приятных воспоминаний в моей жизни. В тот период послом Грузии в России был господин Малхаз Какабадзе, и по приезде в Москву он сразу взял надо мной шефство. Почти каждый вечер Малхаз, его супруга Нино и я шли на открытие какой-нибудь выставки, на концерт или презентацию. Так было и в тот день. Малхаз позвонил мне утром и предупредил, чтобы я ничего не планировала на вечер, так как на Тверской в «Мэрриотте» проводилась церемония награждения лучших брендов года.
Гостиница была полна представителями прессы и московского бомонда. Высокий, смуглый Мамука Хазарадзе в модном полосатом костюме стоял в фойе. Он направился к нам, как только увидел, поздоровался и нервно потер руки.
— Что случилось, Мамука, дорогой, нервничаешь? — спросил его Малхаз.
— Как же нет, господин посол, столько претендентов. Куда нам до них!
— Дела не так плохи, хорошее качество никогда не теряется, — успокоил его Малхаз и пригласил Нино и меня на второй этаж в празднично украшенный зал.
В гостинице классического стиля витал головокружительный запах разного парфюма, виски и дорогих сигар, который действовал одурманивающе. Красивейшие гламурные московские дамы и утонченные, объездившие Европу русские мужчины представляли новую элитную прослойку современной финансово-устойчивой России. Все вышеупомянутое больше походило на ожесточённый поединок золота, бриллиантов и других драгоценностей на аукционе «Сотбис», чем на церемонию награждения брендов. Да, Москва тонула в роскоши! И вот настала долгожданная минута. Несмотря на то что всего пятнадцать минут была знакома с Мамукой, я всем сердцем болела за него, в конце концов он грузин, да и бренд — лучший, почему бы и нет?
— Лучшим брендом года признана компания «Боржоми» и ее глава Мамука Хазарадзе! — уведомил со сцены конферансье.
В зале раздались аплодисменты. Ведь русским, как и грузинам, хорошо известен животворящий вкус «Боржоми» во время похмелья! Малхаз, Нино и я поздравили Мамуку с большой и заслуженной победой.
— Не расходитесь, — предупредил нас Мамука, — сейчас позову своих, и айда отмечать!
— Если можно, я вас оставлю, — скромно сказала я, так как было неловко оставаться в незнакомом обществе.
— Что ты, наши журналисты должны постоянно быть рядом с нами, так, Малхаз? — дружески сказал Мамука, и я больше не колебалась, тем более что мне представилась отличная возможность для подготовки свежего материала.
На банкете «Боржоми» было много российских коллег, представителей дипломатического корпуса и грузинских сотрудников офиса. Во главе застолья сидел тамада.
— Дорогие друзья, во-первых, большое спасибо за признание и за такую любовь к «Боржоми», и, что главное, генацвале, часто пейте «Боржоми», как это делает моя старая бабушка. Поверьте, наша вода продлевает жизнь! — восхвалял Мамука лучший бренд года.
Вечер закончился так же красиво, как и начался. Малхаз и Нино проводили меня до гостиницы и пообещали мне еще много сюрпризов. Все-таки, как хорош большой город! Постоянно кипит и, если не совпадешь с его ритмом, тебя унесет и смоет в унылую каждодневность.
Я уже собиралась спать, когда в трубке послышался голос Мананы Козаковой:
— Лаличка, ты в Москве? — спрашивала Манана, хотя сама же позвонила на московский номер.
— Да, и ты? — удивленно ответила я и посмотрела на высвеченный на циферблате номер телефона.
Я, Тинатин и Чола (Леван Цуладзе, художественный руководитель театра им. Марджанишвили, супруг М. Козаковой. — Л.М.) приехали на юбилей папы. Твоя мама сказала, что ты в Москве, так вот, мы хотим тебя пригласить. Только не говори, что занята!
Ознакомительная версия.
