Пулеметы застрочили.
Командиры тщательно вели счет количеству выстрелов.
Все машины действовали хорошо. Через некоторое время пулеметы поставили на охлаждение.
Семен Михайлович, наблюдавший сначала за стрельбой Токарева, вместе с членами комиссии подошел к Дегтяреву. Осмотрев пулемет, он потрогал коробку ствола.
— Э, да он почти не нагрелся, дайте-ка я постреляю.
— Пулемет совсем не пристрелян, Семен Михайлович, — сказал Дегтярев.
— Это ничего.
— Сменить ми-ше-ни! — раздалось над полигоном.
Семен Михайлович лег к пулемету и, прицелившись, дал очередь.
— Работает исправно. Поглядим, какова меткость!
А уж от вала бежал красноармеец с мишенью.
— Ну-ка, ну-ка, покажите, что там?
Семен Михайлович развернул лист мишени. Пули попали в самое яблоко и около него.
— А говорит, не пристрелян, — улыбнулся Семен Михайлович. — Для начала это очень хорошо, посмотрим, что будет дальше.
Испытания возобновились.
Дегтярев, приободренный отзывом Семена Михайловича, снова лег к пулемету, нажал спуск и почувствовал мелкую дрожь в руках.
Стрельба шла хорошо. Стрелок-испытатель едва успевал менять диски. Но вдруг пулемет замер.
Дегтярев вскочил на колени и стал торопливо разбирать машину.
— Что, заело, -Василий Алексеич? — спросил стрелок-испытатель.
— Какое заело!.. Сломался, — сокрушенно сказал Дегтярев.
— Так неужели нельзя починить?
— Сломался боек, о починке и думать нечего...
— Что случилось у вас? — послышался голос Семена Михайловича.
Дегтярев поднялся и показал ему обломок.
— Сломался боек, Семен Михайлович.
— Жалко! Начало было хорошим. Ну, да вы не волнуйтесь: боек — пустая поломка. Поезжайте к себе, поработайте, а через некоторое время опять испытаем вашу машину. Желаю вам новых успехов! — И он крепко пожал руку изобретателю.
Дегтярев, подавленный случившимся, медленно уходил с полигона, а в ушах его звучал почти не прекращающийся треск пулеметов Токарева и Колесникова.
Неудача с испытанием пулемета в Москве произвела на Дегтярева удручающее впечатление. Он рассматривал ее как провал всего дела, в которое вложил несколько лет упорного труда, лучшие мечты и надежды. Особенно тяжело было Дегтяреву от сознания, что над его системой работали, не жалея сил, все сотрудники мастерской и конструкторского бюро. Какими глазами он будет смотреть им в лицо? Что скажет в свое оправдание?..
Поезд прибыл из Москвы рано утром, но Дегтярев целый день просидел дома, не решаясь итти на завод. А находиться дома и думать о своей неудаче было еще тяжелее. Уже поздно вечером кто-то постучал в дверь, и Дегтярев услышал голос Федорова:
— Нехорошо, нехорошо прятаться, Василий Алексеевич: в мастерской люди не расходятся, ждут вас. Ну, здравствуйте, здравствуйте, с приездом!..
— Спасибо, Владимир Григорьевич, только я и не рад, что приехал.
— Это еще что за настроение?.. Не узнаю вас, Василий Алексеевич.
— Чему же радоваться: забраковали мой пулемет.
— А мне звонили из Москвы, поздравляли с удачей, говорили, что ваш пулемет похвалил сам товарищ Буденный.
— Кто же вам звонил? — недоверчиво спросил Дегтярев.
— Звонили из Артиллерийского управления. Есть указание отложить все работы и заняться вашим пулеметом, — выделены специальные средства.
— Что вы говорите, Владимир Григорьевич! А я уж было совсем приуныл.
— Да разве можно унывать из-за поломки бойка? Это же сущие пустяки. Помните, у меня в Ораниенбауме винтовка разорвалась, чуть руки не оторвало, а я и тогда не отказался от опытов.
— Да ведь и я не отказываюсь, Владимир Григорьевич, только стыдно как-то в мастерскую итти, мастера расспрашивать будут.
— Все давно уже знают и о поломке бойка и о похвале товарища Буденного и рассматривают испытание пулемета не как поражение, а как победу. Я бы посоветовал вам не торопиться и сделать не боек, а новую модель всего пулемета, даже не одну, а две модели, и тогда ехать на испытания. В случае отказа одной — будем испытывать другую. Средства на эти работы уже отпущены.
— Если так, то я сейчас же иду на завод.
Едва Дегтярев появился на пороге мастерской, как его тотчас же обступили рабочие, мастера, конструкторы, чертежники. Они начали уговаривать его поскорее браться за создание новой модели.
Дегтярев был растроган таким вниманием и заботой. Он горячо благодарил друзей, пожимал протянутые руки, говорил:
— Будем работать, товарищи, и, надеюсь, мы сделаем настоящий пулемет.
Как и предложил Федоров, стали изготовлять одновременно два образца. Один под наблюдением Федорова и Дегтярева изготовляли сотрудники мастерской, другой делал Дегтярев собственноручно.
Дегтярев приступил к изготовлению своей модели на другой день. Начал он опять с затворной рамы — основной части пулемета. Работал не спеша, тщательно отшлифовывая и измеряя каждую грань, каждую выемку в металле. Сделав деталь, он внимательно осматривал ее: ему нужно было определить не только правильность линий и чистоту отделки каждой детали, но и качество металла — нет ли в нем трещин или маленьких предательских каверн. Некоторые детали Дегтярев вначале рисовал на кусочке бумаги, потом переносил рисунок на металл и начинал обработку.
Поставив перед собой задачу добиться в новой модели наибольшей простоты в устройстве механизма и легкости его сборки и разборки, Дегтярев стремился к уменьшению числа деталей.
Иногда он подходил к Шпагину или еще к кому-либо из слесарей советовался с ними, показывая только что сделанные детали. Он ощущал большую радость оттого, что теперь работал в коллективе и мог не только посоветоваться с каждым из мастеров или конструкторов, но и получить от них любую помощь. Ежедневно к его верстаку подходил Федоров: осматривал готовые детали, давал советы. Однажды, прежде чем начать разговор о пулемете, Федоров строго сказал:
— Василий Алексеевич, на вас поступила жалоба.
— От кого это? — удивился Дегтярев.
— От вашей собственной жены, — рассмеялся Федоров: — говорит, от дому отбились, даже обедать не приходите.
— Это верно, Владимир Григорьевич, как возьмусь с утра за работу, так и не могу бросить. Все на обед идут, а я не могу оторваться. Ведь туда да обратно — часа два пройдет, разве можно?..
— Так как же быть прикажете?
— Уж уладил: договорился с женой, чтобы обед-то сюда носила.
Но как ни торопился Дегтярев, изготовление новой модели с многочисленными испытаниями, доделками и переделками продолжалось около двух лет. Лишь к осени 1926 года новый образец, сияющий стальными боками, был готов к испытаниям. Теперь Дегтярев уже не чувствовал прежней робости: он был твердо уверен в своей машине.
