Сын гуарда-мора перебил Тирадентиса:
– Вы, уважаемый господин прапорщик, говорите о восстании. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь сообщил в Португалию о том, что в Вила-Рике ведут такие разговоры.
Тирадентис спокойно возразил ему:
– Я не говорил о восстании. Я говорил о восстановлении справедливости.
Увидев усмешку на лице Базилио де Вритто Мальейро, Тирадентис развивать свою мысль не стал, распрощался и вышел из лавки.
– Да, – заметил Базилио, – хороший человек прапорщик. Но горячий. И поэтому не следует принимать его слова всерьез. Уж кто-кто, а Тирадентис служит верой и правдой ее величеству королеве. Помните, как несколько лет назад сама королева прислала ему благодарность за верную службу португальской короне? Вот если бы подобные речи я услышал от судьи Гонзаги, то нисколько не удивился бы. Гонзага не испытывает никакого почтения к властям, и недаром его сняли с поста судьи. Поздновато, конечно, но все-таки справедливость восторжествовала. – Базилио сел на любимого конька и с жаром принялся чернить Гонзагу.
Все присутствующие уже неоднократно слышали высказывания Базилио на эту тему и, не желая выслушивать их еще раз, стали расходиться.
А в это время Тирадентис бродил по гористым улицам Сила-Рики, с нетерпением ожидая наступления вечера, когда сможет направиться в дом к Алваресу Масиелу, где можно будет начать конкретный разговор о предстоящем восстании.
На улице де Кармо он повстречался со своим старым приятелем Антонио де Афонсеко Пестаной. Друзья не виделись несколько лет, и Тирадентис, узнав, что Пестана приехал из Рио-дас-Мортеса, стал расспрашивать, как живут крестьяне этого района, довольны ли своей жизнью, не притесняют ли их португальские власти налогами и поборами. Антонио, неуклюжий увалень, отвечал односложно. Но когда Тирадентис завел разговор о бесчинствах португальских властей, лицо Антонио помрачнело и он наморщил лоб.
– Пожалуйста, Жоакин Жозе, не напоминай мне об этих варварах. Я как раз приехал к губернатору с жалобой на местные власти. Ты не представляешь, как упали наши доходы, но местных сборщиков налогов это абсолютно не трогает. Всего позавчера ко мне явился один из них и потребовал уплатить два контос за какие-то провинности, о которых я не имею ни малейшего представления. Вот я и надеюсь получить защиту у нового губернатора.
Тирадентис всплеснул руками.
– До чего же ты наивен, Антонио! Разве виконт де Барбасена, посланный самой королевой и португальскими властями, станет на твою сторону? Ни за что! Ведь именно он послал целую армию сборщиков налогов. Выполняя приказание губернатора, они и явились к тебе домой, так же как приходят каждый месяц к твоим соседям и вообще ко всем жителям капитании.
– Ну, уж против этого ничего не сделаешь! А я все же схожу к губернатору. Может быть, удастся убедить его, и правда возьмет верх.
– Как – ничего не сделаешь? Представь себе, если бы все богатства Минаса принадлежали нам, родившимся на этой земле, а не вывозились бы в Португалию. Какая бы наступила прекрасная жизнь. Я верю, что настанет день, когда жители освободятся от всех этих налогов, деррам, от гнета чужеземных министров, которые эксплуатируют нашу землю.
– Чур тебя, Жоакин Жозе! Как можно даже думать о подобных вещах? Вероятно, ты сошел с ума. Такие мысли даже слушать опасно, а не только высказывать вслух.
– Ничего, ничего, Антонио, близок день, когда на нашей земле начнется восстание против португальцев. Я думаю, услышав о нем, ты не останешься в стороне.
Антонио посмотрел на Тирадентиса глазами, в которых можно было увидеть величайший испуг. Он торопливо простился с прапорщиком и пошел не оглядываясь. Тирадентис посмотрел ему вслед и усмехнулся, подумав про себя: «Ничего, когда наступит решительный момент, и Антонио де Афонсеко, и его друзья, и его соседи – все будут на нашей стороне. Никому не безразлична борьба за справедливость, борьба за свободу Бразилии».
Стемнело, когда Тирадентис вошел в дом Алвареса Масиела. Там уже находилось человек восемь, среди них Клаудио Мануэл да Коста, Томас Антонио Гонзага, викарий Карлос Корреа де Толедое-Мело, приход которого был расположен в Сан-Жозе-дел-Рей, каноник Луис Виейра и еще несколько человек. Все были в несколько возбужденном, приподнятом настроении, разговаривали неестественно громкими голосами о вещах, не имевших никакого отношения к политике. Каноник Луис Виейра читал двум любителям поэзии свою новую оду, Клаудио Мануэл да Коста советовал Масиелу оправить в серебро голень страуса, служившую большим светильником, а Гонзага стоял у окна, задумавшись, не обращая никакого внимания на остальных присутствующих.
Заговорщики обсуждают свои планы в доме полковника Андраде (старинная гравюра).
– О дорогой прапорщик! – вскричал Масиел, увидев Тирадентиса. – Как хорошо, что вы зашли сегодня сюда, и я смогу познакомить вас с моими друзьями.
Тирадентис удивленно посмотрел на Масиела.
– Но мы же договаривались.
Масиел смутился.
– Конечно, конечно. – Потом, наклонившись к Тирадентису, заговорщически шепнул: – Понимаете, ради конспирации нужно сделать вид, что все мы собрались сегодня вместе чисто случайно.
Тирадентис понимающе кивнул головой, хотя совершенно не был убежден в необходимости подобного рода конспирации.
– Так вот, дорогой Тирадентис, как раз до вашего прихода здесь спорили о проблемах, которые, вероятло, волнуют БС е мыслящее население нашей капитании. Я имею в виду предстоящее объявление деррамы и нашего почтенного губернатора виконта де Барбасена. Каково ваше мнение, уважаемый Тирадентис, по этому вопросу?
– Я думаю, нужно готовить восстание. Все условия для успешного проведения его имеются.
Когда Тирадентис произнес слово «восстание», в комнате воцарилась гробовая тишина.
– Но, дорогой друг, – нарушил молчание Гонзага, – не кажется ли вам рискованным произносить слово «восстание»? Нет, не то слово – рискованно. Я бы сказал, преждевременно. Ведь еще не выработаны планы, мы не знаем наших возможностей. Даже, если хотите, не имеем ни малейшего представления о том, как организовать жизнь капитании в случае успеха этого мм… предприятия, о котором вы говорите.
– Но, господин судья, – перебил Тирадентис, – я думаю, мы, все присутствующие здесь, в состоянии сделать какие-то наметки и если не решить что-то окончательно, то по крайней мере составить план дальнейших действий. Я думаю, заботиться о будущем капитании и других земель, которые станут свободными в ходе нашего движения, не приходится. Имея в своей среде таких блестящих юристов, как господин Гонзага, господин Клаудио Мануэл да Коста, можно не беспокоиться о законах и конституции будущей республики Бразилии. Кроме того, если прийти к какому-то определенному решению в отношении наших планов, то часть из них сможет заняться выработкой законов, другие возьмут на себя сбор средств, третьи станут готовить оружие и амуницию, четвертые начнут вербовать сторонников, пятые посвятят себя чисто военным вопросам.
