Это совершенно не укладывалось в голове: дочь Сталина написала книгу. Что она может рассказать в ней о своем отце? Рейл спросил, нельзя ли ему снять копию, и Светлана согласилась.
Следуя советам Рейла, Светлана написала прошение о предоставлении политического убежища в Соединенных Штатах и заверила документ своей подписью. Когда Рейл предупредил ее, что в данный момент не может гарантировать ей убежище, Светлана со всей политической прозорливостью заметила, что «если Соединенные Штаты не смогут или не захотят предоставить политическое убежище, то вряд ли какая-то другая страна, имеющая представительство в Индии, сможет помочь». Она заявила, что в любом случае в Советский Союз не вернется. Единственная альтернатива для нее — рассказать всю историю «полностью и без утайки» газетчикам в надежде заинтересовать общественность Индии и Соединенных Штатов. Там, дома отказ помочь дочери Сталина не оценят. Светлана отлично разбиралась в политических манипуляциях. Вся ее жизнь прошла среди них.
Рейл проводил Светлану в комнату на втором этаже, налил ей чаю и дал таблетку аспирина от разыгравшейся головной боли. Он предложил ей написать заявление — короткий рассказ о себе и причинах, по которым она хочет покинуть СССР. Тут он снова извинился, сказав, что должен переговорить с руководством.
Посол США Честер Бауэлс был болен и находился у себя дома, в постели, поэтому Рейл отправился в его резиденцию в компании начальника службы ЦРУ при посольстве. Позже посол Бауэлс признавался, что не хотел встречаться со Светланой лично, опасаясь, что та просто-напросто сумасшедшая. В присутствии специального помощника — Боуэлса Ричарда Силеста — главы посольских служб обсудили создавшуюся ситуацию. Они понимали, что не успеют проверить достоверность слов Светланы, прежде чем в посольстве СССР заметят ее исчезновение. Бауэлс был уверен, что Советы, снабжавшие Индию оружием, имели мощные рычаги давления на правительство. Если бы местные власти узнали, что Светлана находится в американском посольстве, то потребовали бы ее высылки. Посольству пришлось бы вывезти ее из Индии.
В 9:40 в Вашингтон отправили вторую срочную телеграмму с более детальным отчетом. В ней сообщалось, что у Светланы есть четыре часа, пока в Советском посольстве не заметят ее отсутствия. В конце сообщения стояла приписка: «Если обратное не будет указано, мы попробуем посадить Светлану на рейс 751 “Квантас” (Австралийские авиалинии — Прим. перев.) в Рим, отбывающий из Дели в 19.45 по Гринвичу (1:15 утра по местному времени). 11 минут спустя Вашингтон подтвердил получение телеграммы.
Посольские чиновники обсудили все варианты. Они могли отказать Светлане и предложить ей вернуться в советское посольство, где ее отсутствие, скорее всего, осталось бы незамеченным. Однако она недвусмысленно дала понять, что отправится с этой историей к прессе. Они могли оставить ее в Доме Рузвельта или в Канцелярии, проинформировать индийцев о том, что Светлана попросила политического убежища и затем ждать решения суда. Проблема была в том, что индийские власти могли забрать советскую гражданку силой. Посольство могло попробовать тайно вывезти ее из страны. Ни одно из этих решений не было идеальным.
Решающим фактором оказалось то, что советский паспорт был у Светланы на руках. Такого раньше не случалось. Паспорта советских граждан, путешествовавших за границей, обычно изымались и возвращались им только при посадке на обратный рейс. В тот день советский посол в Индии И. А. Бенедиктов устраивал прощальный обед для Светланы. Это было довольно унылое мероприятие. Посол злился, потому что Светлана затянула свой визит куда дольше, чем это позволяла индийская виза, и теперь Москва требовала ее возвращения. Она подрывала его карьеру. Аллилуева должна была сесть на самолет до Москвы восьмого марта.
— Ну если я должна уехать, — сказала она тогда, — где же мой паспорт?
— Верните ей паспорт! — бросил Бенедиктов одному из своих помощников.
Тут Светлана показала себя настоящей дочерью Сталина. Когда она требовала что-то, то не принимала отказа. Бенедиктов совершил огромную ошибку, за которую ему пришлось позднее заплатить. Для Советов Светлана стала самым значительным невозвращенцем за всю историю Союза.
Сидя в своей постели, Честер Боулз принял решение. Индийские бумаги были в порядке, русский паспорт на руках, так что Светлана могла спокойно выехать из страны. Он распорядился, чтобы в ее паспорте была поставлена туристическая виза Соединенных Штатов образца В-2 сроком на шесть месяцев. Боулз спросил Боба Рейла, сможет ли он присмотреть за ней во время путешествия. Тот согласился. Мужчины вернулись в посольство.
Было 11:15. Перед самым отъездом в аэропорт Рейл обернулся к Светлане: «Вы полностью отдаете себе отчет в том, что делаете? Вы сжигаете за собой все мосты». Он предложил ей подумать еще раз. Светлана ответила, что у нее было предостаточно времени для размышлений. Тогда Рейл вручил ей полторы тысячи долларов из свободных резервов посольства, на первое время, чтобы легче было устроиться в США.
Ее провели по длинному коридору к лифту, который спустился в посольский гараж. Прижав к себе чемоданчик с рукописью и чем-то из одежды, Светлана забралась в автомобиль. Молодой сержант Роджер Керк, посольский специалист по делам СССР, только что вернувшийся из Москвы, уселся рядом с ней. Они улыбнулись друг другу. Керка будоражила мысль, что рядом с ним находилась дочь Сталина. Светлана задумалась: «Отчего же они все время улыбаются? Это вежливость или веселое расположения духа?» Что бы это ни было, ей, не избалованной улыбками, оно показалось приятным!
Рейл позвонил своей жене Рамоне и попросил собрать для него вещи на несколько дней и встретить его через час в аэропорту Палам. Он не сказал, куда летит. Затем Рейл направился в офис Куантас Эрлайнс и взял два билета первого класса в США с пересадкой в Риме на открытую дату. Вскоре он присоединился к своим соотечественникам — к тому времени человек десять посольских бесцельно кружили в полупустом терминале аэропорта. Но рядом со Светланой сидело только двое. Светлана с легкостью прошла индийскую таможню и миграционный контроль с визой на выезд из Индии и действующей туристической визой Соединенных Штатов. Через пять минут она уже сидела рядом с Рейлом в зале ожидания международных рейсов. Когда Рейл спросил, взволнована ли она, та ответила с ухмылкой: «Ничуть». Это было в ее характере. Светлана в душе была авантюристкой. Всю свою жизнь она принимала важнейшие решения по наитию и потом принимала их последствия с лихой удалью. Она всегда говорила что у Достоевского ее любимый роман — «Игрок».
