— А ты будешь встречать? А как встречают? — И т. д.
Я купил ей елочных игрушек и домашнюю игру, пленившую меня названием “Наши мамы”. Игра простая — карточки с мамами: мамы — инженер, учительница, повар и т. д. плюс карточки с орудиями производства: глобус, мясорубка и прочее. Каждой маме надо найти ее орудие. Галка очень увлеклась игрой и быстро ориентировалась. Даже мама-трактористка усвоена. Мы играли весь вечер. Я отучаю ее целоваться, признаваться в страстной любви и брать соль руками. Поражает запас слов. Взрослые обороты речи:
— У тебя новые очки, или это были запасные?
— Я всех люблю, даже тебя (сегодня — себя).
— У меня было осложнение среднего уха.
Играя в «мам», осознала, что у всех людей есть профессии.
Ты — учительница и журналист. Я — литератор (пишу книжки). Мама Соня[6] — фельдшерица. Очень заинтересовалась. Хорошая девочка. Но упряма — дико и целуется, как пулемет».
22 февраля 42.
«Однажды в студеную зимнюю пору», — читает с выражением Галя, выделяет прямую речь — несомненно хорошо понимает читаемое. И вдруг, произнося слова «да два человека всего мужиков-то: отец мой да я», объяснила:
— Это лошадь говорит.
Все ужаснулись и наперебой стали толковать, что она ошибается: разве лошадь может разговаривать? Разве лошадь может сказать о себе «мужиков нас двое» — ведь лошадь не человек?
На это Галя нерешительно возразила:
— Но лошадь ведь тоже — мужчина.
16 марта 42.
Галиной маме исполнилось 27 лет.
— Мама, кто такой ветеринар?
— Доктор, который лечит животных: телят, поросят, собак…
— И он тоже ходит на четырех лапах?
26 марта 42.
Гале исполнилось 5 лет.
В день своего пятилетия встала очень рано и обнаружила рядом с постелью кукольную кроватку с подушками, простыней, одеялом. Выбежав в соседнюю комнату, увидела на столе чайный сервиз и чашку с конфетами и изюмом — подарок Екатерины Семеновны и Ивана Ивановича.
От возбуждения не могла завтракать, разглядывала подарки и ждала меня.
После полудня вышла на крыльцо, села на стул и, положив ногу на ногу, задумалась.
В таком именно состоянии застали ее мы. Увидев нас, она вскочила, против обыкновения не улыбнулась, не поздоровалась, а воскликнула каким-то сомнамбулическим голосом: «Я сегодня именинница!», — после чего получила грабли, лопату, прыгалку и прочее. Вера принесла пряничного зайца:
— Посмотри, — кричала Галя восторженно. — Заяц с у́сами!
За обедом выпила рюмку вина, разрумянилась и несколько пьяным голосом стала напевать какой-то мотив. Пыталась вновь и вновь рассказывать об игрушках, полученных в подарок, и в заключение угостила всех своим изюмом.
Затем сердечно прощалась с немногочисленными гостями, а целуя меня — расплакалась. Тем день рождения в эвакуации и закончился.
Галя с бабушкой Валентиной Николаевной. Предвоенное фото.
28 марта 42.
Вчера ходили в баню — две мамы и Галка. Все было хорошо. Но вот, перед лицом уходящего трамвая, Галя вдруг повернулась и побежала назад — поцеловать меня на прощание. Трамвай между тем ушел. Никто не оценил Галиного душевного порыва, и обе мамы страшно раскричались.
Следующий трамвай был переполнен, и сесть не удалось. Третий трамвай был переполнен и сесть не удалось. С четвертым случилось то же самое.
С каждым уходящим трамваем мамы свирепели и кричали на Галю все громче. Галя молчала, ни слова в ответ не выронила и все старалась глядеть в сторону. И только один раз не выдержала и, прижавшись ко мне, всхлипнула разок-другой. И снова умолкла.
29 марта 42.
— Мама, можно я пойду к знакомой девочке?
— Я пришла к тебе, а ты уходишь, — как же так?
— А ты вспомни — когда ты была маленькая, тебе разве интересно было все время сидеть со взрослыми?
31 марта 42.
Проходим мимо слепого нищего:
— Что ж ему никто не подает? Даже мы! Мы ведь не жадные? Или денег у тебя нет?
16 апреля 42.
— Почему у тебя толстенький животик?
— Там твой братишка.
Буря восторгов. Никаких дополнительных вопросов, кроме одного: «Когда он появится?».
— Только, — добавляю я, — это наш с тобой секрет. Ни у кого об этом не расспрашивай, никому не рассказывай, где он. Хорошо?
— Хорошо.
В трамвае едет маленький мальчик. Галя смотрит на него задумчиво и говорит:
— И у меня скоро будет маленький братишка.
— А где твоя мама возьмет его? — спрашивает глупая трамвайная пассажирка.
У мамы Сони холодеет сердце, она с ужасом ждет громогласного, на весь вагон, объяснения. Но Галя твердо помнит мою просьбу: отвернувшись, она сухо и строго отвечает:
— Уж где-нибудь достанет. Купит, вероятно.
* * *
— Мама, а ты тут после моего ухода не плачешь?
* * *
— Ты, мама, не только хорошая… Ты моя любимая.
18 апреля 42.
Приходя ко мне в гости, ведет себя заговорщически: лукаво поглядывая, фамильярно, но осторожно похлопывает по животу, словно желая сказать:
— Никто ничего не знает, только мы с тобой, да?
23 апреля 42.
Мечтательно:
— Сливочное масло… которое я так люблю… которое так дорого стоит… которое так редко покупают…
29 апреля 42.
На днях я смастерила Гале тетрадку. Галя уселась и стала по образцу выписывать палочки, кружочки. Писала усердно, высовывая по временам язык, ежеминутно спрашивая:
— Так? Хорошо?
Много бегает. На месте сидит с трудом. Все порывается умчаться, попрыгать, перескочить через какую-нибудь яму, арык.
1 мая 1942.
— А когда родится ребенок — как я узнаю: мальчик он или девочка? По лицу?
* * *
Оказалась очень нерадивой: тетрадку забросила, но не забыла оправдаться:
— Кто же летом занимается? Вот зимой…
* * *
— Галя, кто на свете самый милый?
Не задумываясь:
— Мама Фрида и папа Шура [А. И. Кулаковский. — А. Р.].
И, строго глядя на собеседницу, громко и с некоторым раздражением, словно с ней не соглашались, несколько раз добавила:
— И папа Шура. И папа Шура. Самые милые — мама и папа Шура.
9 мая 42.
— Мама, а где же щенок?
— Спать лег.
— Ты откуда знаешь?
