тишину, но уже не зловещую а исполнившую наши, охваченные благодарностью Богу сердца, великою, непередаваемою радостью. Господи! Я не только жива, но увижу детей и буду опять с ними. Вот какую Милость Божию, мы грешные испытали и пережили. Ведь подумать только! Озверелые люди, настроенные на пролитие крови, бежали в панике от дождя. Да! Дождя, состоящего, как всегда, из небесной воды, но в этой воде был грозный для преступников и всемилостивый для нас, Дух Божий. Когда стекла вода, не медля ни минуты, пошли мы на пристань и уехали в монастырь с первым отходящим пароходом. Приехали поздно вечером. Трогательна была встреча монахов. Весь монастырь был переполнен бежавшими, но когда они узнали, кого мы ищем, то обрадовались несказанно, т. к. переживали горе моих детей, которые убивались и плакали. Нас повели в верхний этаж гостиницы, где на полу, на соломе, уже лежали мои дорогие, уставшие дети; но они не спали. Не забуду я, до смерти, крика радости, вскочивших и бросившихся к нам детей. Как старшие, так и самые маленькие, не могли оторваться и плакали, а обо мне, и говорить не приходится. Утром мы вернулись в Ярославль. О повторении Варфоломеевского избиения, не было больше речи. Жизни спокойной, понятно не было, как и все двадцать пять лет последующих; ни минуты нельзя было забыться от страха и ожидания беды, для близких и за себя.
4. Великая Княгиня Елисавета Феодоровна
В июне 1918 г. уехала Графиня Т. со всей семьей в Кисловодск. Помню, как мы долго обсуждали с ней вопрос, куда бы зашить ее бриллианты и вообще ценности, которые ей удалось сохранить во время бегства из Царского Села. Шансов на то, чтоб удалось их благополучно довезти было мало. По всем поездам шныряли грубые насильники, которые обыскивали везде, во всех вещах и даже раздевали, чтоб найти золото и драгоценности, но не бросать же было их, и хоть с большим риском и маленькой надеждой на успех, попытаться их сохранить. Решили зашить их, спереди в нижнюю юбку. Я ей зашивала. Двадцать три года, я не знала ничего о ней и то, что пришлось услышать было ужасно, но обычно в то время. У нее было пять детей: дочь 18-ти лет (в то время, что она у меня жила), которая вскоре вышла замуж и уехала с мужем; самая старшая дочь Елисавета, была фрейлиной Императрицы, еще в начале июня уехала в Екатеринбург, с намерением пробраться к заключенной Царской Семье, чтоб послужить и утешить их в их скорби. Мать не одобряла этой поездки. Будучи сама, не только вернопреданной Государю и Государыне, но поскольку это было возможно, и другом их. Не одобряла она потому, что не считала возможным, чтоб большевики допустили дочь ее к Царю и в силу ее нервного и экзальтированного характера, она боялась, что она будет не успокаивать, а наоборот нервировать Их Величества. Никакие уговоры не помогали. Тогда, графиня попросила меня съездить в Москву к Великой Княгине Елисавете Феодоровне, и спросить ее совета, как поступить. Я поехала. Великая княгиня жила уже в Марфо-Мариинской общине. У нее было две комнаты, скромно обставленные, но со строгим вкусом, гармонирующим с ее одеянием дьякониссы, полу монашеском. На объяснение мое по какому делу я приехала, эта всегда спокойная обворожительная женщина, сильно взволновалась и даже несколько рассердилась... (пропущено в оригинале)
Вернувшись домой, я сообщила о мнении Великой Княгини, но Елисавета Т. не подчинилась и этому запрещению и уехала. Вплоть до прошлого года, я ничего о них не знала. В 1945-м году, я получила в Германии письмо от графини из Парижа. После ужасных переживаний в советах, ей, благодаря золоту, имеющемуся у ее родственников в Англии, удалось уехать в Лондон, где она жила много лет, а затем переехала в Париж. О судьбе детей она сообщает следующее: о старшей дочери Елисавете, уехавшей в Екатеринбург к Царской Семье, она ничего не знала. Нигде, ни в каких записках об убийстве Царской Семьи, о ней не упоминалось. Недавно, кто-то сообщил графине, что ее в 1935 г. видели в Сибири, сестрой милосердия в больнице. В момент выезда от меня, с графиней было трое детей: дочь 15-ти лет, 14-ти лет и сын семи лет. По дороге от меня в 1918 г. ее ценности были обнаружены и конечно отняты, сама она арестована и привезена в Кисловодск прямо в тюрьму, а затем куда-то в глубь Кавказа, где провела три года, ничего не зная о детях. По выходе из тюрьмы, ее ожидала следующая драма в судьбе детей. Старшая из девочек расстреляна, вторая насильно взятая в жены еврея из Г. П. У. от которого у ней родился ребенок мальчик; а сын ее пропал. Долго искала она его повсюду и наконец нашла среди беспризорных в Кисловодске на базаре. Вот судьба одной из представительниц русской аристократии, не сумевшей выехать сразу заграницу. Это была женщина глубоко верующая, смиренная молитвенница, всеми любимая и уважаемая, в силу чего и могла только, пережить все свое горе.
5. Чудо Святителя Николая
Во время пребывания графини М. Н. Т. у меня, произошло, напугавшее нас дело, могущее быть весьма трагическим. Т. все спали в столовой, окна которой выходили на набережную. Перед домом небольшой сад с балконом. Балкон стоял на четырех чугунных столбах и окна и дверь из столовой, выходили на него. Моя спальня и детские были с другой стороны дома, окнами во двор.
Часа в 4-ре ночи, когда было уже светло, т. к. это было летом и все окна открыты, слышу я во дворе голоса. Я встала, т. к. поняла, что нибудь не ладно; набросила капот и подошла к окну. Во дворе несколько человек военных. Еще красной армии не было, в то время, и это были люди, а не те грубые существа, сменившие вскоре нашу армию, когда не знаешь с кем имеешь дело, с человеком или с диким зверем. Один из них обращается ко мне и спрашивает: «Мадам, у Вас все благополучно?» Я, с недоумением отвечаю: «Да, Слава Богу, а в чем дело?» «У Вас на балконе было 6 грабителей — арестантов. Мы следили за ними весь день, понимая, что они выжидают ночи, чтоб совершить преступление. Они подошли к Вашему дому, и по столбам поднялись на балкон; двое уже вошли в комнату, когда один из нас уронил винтовку, и напугали их шумом; они все быстро спустились вниз и бросились бежать. Одного мы, вдогонку убили, одного ранили
