Ознакомительная версия.
Повторный маневр на участок, где вчера происходили боевые действия, в результате чего осталась лишь пустота и все вымерло, вызывает своего рода уныние. Несуразное настроение! Однако никому не хотелось испытать произошедшее во второй раз.
О Киеве, который мы, к сожалению, проезжаем в большой спешке, только самое поверхностное представление. Здания, построенные в царский период в конце XIX века, в стиле ренессанс перегружены украшениями. Более привлекательны усадьбы из дерева с украшениями из пиленых полос, которые уложены на арках у входов в сад, окружают двери домов и обвивают фронтоны, карнизы и навес. Это советские монументальные здания. Между тем хаты – одноэтажные, с осыпающейся штукатуркой, с трухлявыми деревянными перекрытиями, гниющие, с обваливающимися дверьми – пребывают в запустении. Связана ли эта разруха с режимом? Характеризует ли это общий вид городов на Востоке? Мне не хочется принимать опрометчивых решений в пользу тех, кто говорит, что так было испокон века, и в то же время поддерживать мнение русского эмигранта, который сейчас, через 25 лет (в качестве переводчика вермахта), вновь видит свою родину и качает головой в связи с такой запущенностью в «когда-то таких чистых и красивых городах».
Город медленно уступами поднимается вверх от реки. Чуть дальше на главной улице находится белая стена, которая опоясывает ботанический сад. Центр города ужасно пострадал от взрывов. По высокому холму спускаемся к Днепру. Военный мост ведет через широкую реку. Вдали сосновые леса покрывают более низкий восточный берег, постепенно поднимающийся от широкой песчаной поймы. Обеденный перерыв на стволе поваленной березы, рядом с дорогой. Я прохожу чуть глубже в лес. Взлетает сизоворонка. Размахивая крыльями, как голубь, она исчезает в полумраке между деревьями. Остатки одной позиции русских, рассыпанные боеприпасы для минометов. Однако затем мне внезапно ударила в лицо волна приторного запаха гниения. Любознательность улетучилась, я возвратился к Флайсснеру.
Когда мы, сидя на стволе дерева рядом друг с другом, ели свою консервированную пищу, на дороге появился старик. Он обратил на себя внимание уже издалека. Он шел босиком, по виду сильный духом, богатырь, с седыми волосами и бородой. На его лице блестели большие голубые глаза. Он прошел широким быстрым шагом, не оборачиваясь. У этого крепкого старика ничего не было, его положение бедного человека не имело ничего общего с беспросветной нищетой массы людей, которые плелись мимо нас и, согнувшись, тащили свои тележки. Кто был этот незнакомец – прорицатель, нищий святой, старец, запутавшийся в потерянном мире нашего времени?
Ночлег в провинциальном городке Переяславе (Переяслав-Хмельницкий. – Ред.), в доме районного начальника. Длительная вечерняя беседа. Я был у него в гостях и сегодня на завтрак. Был богато сервированный стол, не было недостатка ни в чем, ни в свежем молоке, ни в масле, ни в яичнице-глазунье, ни в холодной мясной закуске (благодаря, как писалось выше, «беспросветной нищете массы людей». – Ред.).
Осуществлять контроль за 76 коллективными хозяйствами, вести хозяйство на площади в 160 тысяч гектаров! Решение подобной задачи было не по плечу ни одному из партийных бюрократов, привыкших работать по плану. В данном случае может успешно действовать только человек, обладавший опытом ведения собственного хозяйства, тот, который отвечает за принятие решений.
(В данном случае автор некомпетентен. 160 тысяч гектаров – обычная площадь угодий среднего района, и указанные мелкие колхозы (в 1970– 1980-х они были раз в 10 крупнее) успешно руководились маленьким райкомом.) Тем более в данном случае выполнение плана поставок для германской армии (которая полностью кормилась за счет оккупированных территорий. Обеспечивалось это гестапо, зонд ер командами и полицаями. Пытки, виселицы и расстрелы были обычным делом, в котором по эффективности советские органы сильно уступали немецким. – Ред.) Только масштаб изменился, 1:100 000, полагает, улыбаясь, мой хозяин дома. Он родом из Северной Богемии[9], где у него было имение и он занимался плодоводством. В настоящее время он на ногах от восхода и до заката, без автомобиля, он зависит только от верховой лошади и телеги (успешно погоняя украинских крестьян. – Ред.). Прошлой осенью он должен был и обеспечить сев озимых, и, используя немногие оставшиеся приспособления, обмолот урожая. В целом удалось выполнить обе задачи. Сначала казалось, что отступающий противник захватил или уничтожил 200 тракторов. Но их лишь спрятали или привели в негодность, изъяв из них магнето. Вновь появились и магнето, многие из которых были сброшены в колодцы с журавлем. Отсутствовало топливо, которое повсеместно конфисковывалось в интересах армии. Оставалось делать ставку на 11 тысяч лошадей и 5 тысяч быков. Наступая и отступая, обе армии нанесли огромный ущерб поголовью скота. Кроме того, для своих лошадей, вопреки запрету, войска всегда конфискуют сено и фураж. Тем более что давно зима не была столь длинной и суровой, как в 1941–1942 гг., поэтому начало выгона скота на пастбища затянулось до мая. Я видел разобранные соломенные крыши. Они были отданы на корм животным[10]. Но тот скот, что уцелел, постепенно начал снова округляться из состояния почти скелетов. Потрепанная, часто совсем выпавшая шерсть вырастает вновь, шкура разглаживается. Поскольку война отодвинулась на восток, район отрешился от ее ненасытных запросов.
Осенью не оставалось ни времени, ни машин и рабочей силы, чтобы подготовить почву для сева. Почву дополнительно разрыхляли с использованием бороны и культиватора. Жалкое действо, и удалось засеять половину пригодной для сева земли. В настоящий момент еще не завершился весенний сев. Необходимо сначала посеять картофель, гречиху и просо. Мой хозяин дома сравнивает почти неразрешимые проблемы, стоявшие перед ним в ходе прошедших месяцев, с мучительно сданным экзаменационным заданием. Для него самого остается загадкой то, как он смог преодолеть все трудности. Без самоотверженной работы населения, которую он не может не оценить достаточно высоко (очень действенные стимулы – гестапо, виселица, смерть от голода. – Ред.), нельзя было бы преодолеть кризис.
Сегодня утром, в Переяславе, мой хозяин дома говорил о выносливости, закалке местных людей.
Зимой, также при сильном морозе, он видел, как мужчины и женщины управляли поводьями без рукавиц.
Что за порода людей населяет эту часть Украины? В ходе долгой и медленной однодневной поездки я видел, наверное, тысячу женщин и девушек, которые привлекались из своих деревень для ремонта грунтовой дороги. Непрекращающееся движение грузовиков, повозок имело следствием образование выбоин, которые должны были постоянно забрасываться грунтом, а пути выравниваться. Этим занимаются в основном женщины. Они забрасывают выбоины лопатами поодиночке и группами, чтобы в последнее мгновение отпрыгнуть в сторону от автомобиля. Или они стоят на обочине, отдыхая, опершись на лопаты, подмигивают и смеются, глядя на нас. Они страдают от облаков пыли, поднимаемых проходящими автомобилями. Видно много белокурых волос и светлых глаз, крепких скул и округлых щек. Это соединение блондинки со степным налетом является каким-то поразительным явлением. И всегда эти лица с цветущими румяными щеками светятся улыбками. Находясь посреди облаков пыли, они смеялись, как дети. Нам не удается адекватно понять веселое настроение. Нас приводит в замешательство этот луч, исходящий из неистощимого источника силы и здоровья.
Ознакомительная версия.
