Штаб учения до девяти часов утра решено было разместить в помещении райкома партии: туда можно было дозвониться из любого сельсовета даже ночью. А потом, на втором этапе военной игры, к началу наступления "синих", штаб должен был перебазироваться на северо-западную окраину города, на КП и НП руководителя учения.
В заместители себе Семен Васильевич взял директора путивльской школы No 2 Григория Яковлевича Базыму - тоже участника гражданской войны, бывшего буденновца, человека исполнительного, аккуратного и очень добросовестного, как все настоящие педагоги.
Григорий Яковлевич уже давно сидел в райкоме. Он прибыл сюда в третьем часу ночи и контролировал ход развертывающегося учения, начав сразу вести свой, как он в шутку говорил, "судовой журнал".
Как и Руднев, Базыма тоже был в комсоставской суконной форме и сшитой на военный манер фуражке. Когда Семен Васильевич вошел в комнату, Базыма встал из-за стола, шагнул навстречу, вытянулся и, приложив руку к козырьку, бодро доложил:
- Товарищ руководитель учения! За время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось. Учение развивается согласно разработанному нами плану. В семь ноль ноль обе стороны заняли исходные позиции.
Руднев дружески улыбнулся, глядя в приятное, гладко выбритое лицо Базымы, которому очки и маленькие, чуть рыжеватые усики-мотыльки придавали какую-то особую чеховскую интеллигентность. "Молодец, старина! Хорошо докладывает, совсем по-уставному. И оделся соответственно обстановке..." с удовольствием подумал Руднев.
- Командующие обеих сторон спрашивают, - чуть понизив голос, продолжал между тем Базыма, - будут ли какие-нибудь дополнительные указания в связи с изменением погоды?
Руднев перехватил его взгляд, обращенный к заплаканному окошку, сразу поняв, каких "указаний" ожидают командующие обеими сторонами. Но он все еще не хотел допускать мысли об отмене учения.
- Вольно, Григорий Яковлевич! - Семен Васильевич протянул ему по-дружески руку. Затем, сняв с себя брезентовую накидку, повесил ее на вешалку у двери. - Это хорошо, что все вовремя заняли исходные позиции. Значит, не подвели! Не испугались дождя!..
- Да, чуть было не забыл, - спохватился Базыма. - Перед вашим приходом звонили дежурные по танковой части из Сум и по авиаучилищу из Конотопа...
Руднев, будто его ударило током, быстро повернулся и шагнул вперед. В глазах его были одновременно и надежда, и скрытая тревога: от танкистов и летчиков зависело многое. Если они будут участвовать в учениях, ребятам не страшен никакой дождь.
- Доложили оба, что не смогут принять участия в нашем учении.
- Я так и думал!.. - Руднев с досадой рубанул воздух ладонью. - Тоже мне... испугались дождя. Значит, в дождь они воевать не намерены.
Скрестив руки на груди, Руднев прошелся по комнате; потом остановился у окна, поглядел на пузырящиеся дождевые капли в лужицах и снова повернулся к Базыме.
- Что же будем делать, Григорий Яковлевич? Дождь не прекращается. Итак: если летчики и танкисты отказались "воевать" в дождь, то, может быть, хоть попробуем провести учение с ребятами?
Григорий Яковлевич неопределенно двинул плечами. Затем, глядя сквозь стекла очков на Руднева, заметил неторопливо:
- В такую погоду, Семен Васильевич, и пехоте будет трудно действовать. Не только танкам!..
- Короче говоря, ты предлагаешь отменить учение?
- Да, Семен Васильевич. Дождь льет уже больше трех часов. Земля превратилась в месиво. Какое же это учение, когда грязь по колено?
- Может, ты и прав, - после минутного молчания согласился Руднев. Но тут же добавил: - И все-таки, давай еще подождем до девяти ноль-ноль. Если дождь не перестанет, тогда... отменим.
- Хорошо, - согласился Базыма.
И сев за стол, опять принялся что-то записывать в свой "судовой журнал".
А Руднев, расстроенный срывом учения, зашагал по комнате, кляня в душе погоду, которая поломала все его планы... Вдруг до его слуха донесся слабый шум мотора. "Машина первого секретаря райкома партии, - сразу определил он. - Неужели приехал узнать, как обстоят дела с учением? С ним все и решим..."
Вслед за шумом автомобильного мотора в коридоре послышались торопливые шаги целой группы людей.
"Что бы это могло быть? Делегация? Или гости нагрянули в район? строил Руднев догадки. - Пойду-ка я гляну, что там за народ? Заодно и посоветуюсь с первым секретарем".
С этими мыслями он и направился в приемную. Она была уже полна народу. Семен Васильевич сразу определил, что гостей нет, одни свои: секретари путивльского райкома, председатели районного и городского Советов депутатов трудящихся... Лица у всех были сосредоточенные, суровые.
"Что-то стряслось!.." - мелькнуло в голове Руднева.
Открыв дверь своего кабинета, первый секретарь жестом пригласил всех к себе. Потом, увидев Руднева, протянул и ему руку.
- Здравствуйте. Хорошо, что зашли.
- Я был здесь. Услышал, что вы приехали, и решил посоветоваться, как быть с начавшимся учением в связи с переменой погоды... - начал Семен Васильевич.
- Садитесь, товарищ Руднев, - секретарь показал ему на свободный стул. - Потом об учениях... Сейчас у нас дела поважнее! - И быстро направился к своему столу.
Когда все уселись, он обвел собравшихся каким-то беглым, необычно тревожным взглядом и начал приглушенным, чуть дрогнувшим голосом:
- Товарищи! Началась война с Германией!
Наступила полная тишина. Все сидели, затаив дыхание. Кое у кого даже появилась на лбу испарина.
- Сегодня в четыре часа тридцать минут, - продолжал первый секретарь, - немецкие войска без всякого предупреждения начали наступление по всей западной границе от Балтийского до Черного моря.
"Вот мерзавцы!.. - хотелось крикнуть Рудневу. Но он только молча стукнул кулаком по коленке. Потом вспомнил о своих маневрах. - Так вот почему танкисты и летчики отказались от участия в нашем учении!.."
- Уже получен мобилизационный план нашего военного командования, продолжал первый секретарь. - В двенадцать ноль-ноль по радио будет выступать товарищ Молотов. Он скажет обо всем...
С минуту в кабинете стояла мертвая тишина.
Молчал и Руднев. Он, как всегда, старался сначала сам разобраться во всем, что произошло. "Да, кажется, на этот раз драка будет намного серьезней, чем с японцами на Халхин-Голе в тридцать девятом году или с белофиннами - в сороковом..."
И глядя, как по оконному стеклу скатываются дождевые капли, вспомнил, что в поле мокнут, ожидая дальнейших указаний, участники осоавиахимовского учения - тысячи парней и девушек.
Попросив разрешения у секретаря райкома, Руднев поспешил к Базыме.
Тот по-прежнему сидел за столом возле молчавшего телефона, что-то записывая в свой "судовой журнал".
