Бабушекъ моихъ — сестеръ дѣда Михаила Михайловича — Анну Михайловну, по замужеству, Тургеневу и Вѣру Михайловну Родіонову, я тоже не засталъ, и помню лишь ихъ потомство въ лицѣ Михаила Борисовича Тургенева, Анны Борисовны Татариновой (ур. Тургеневой), Ольги Борисовны Coковниной (ур. Тургеневой), а также Владиміра Петровича, Александра Петровича, Дмитрія Петровича Родіоновыхъ и др., но о нихъ рѣчь впереди.
Крестнымъ отцомъ моимъ былъ двоюродный братъ моего дѣда — Павелъ Алексѣевичъ Наумовъ, о которомъ я знаю лишь по наслышкѣ. Онъ владѣлъ огромными основными родовыми Наумовскими имѣніями, жалованными еще Царемъ Алексѣемъ Михайловичемъ, при с. Репьевкѣ, при дер. Юрманкѣ и Ивановской съ великолѣпными пахотными, лѣсными и луговыми угодьями, въ 18 верстахъ отъ с. Головкина и въ 17 верстахъ отъ города Симбирска.
Судя по разсказамъ, фотографіямъ и писаннымъ портретамъ Павелъ Алексѣевичъ былъ и по импозантной красивой внѣшности, и по образу жизни, настоящимъ бариномъ-аристократомъ, отличаясь ровностью и чрезвычайной мягкостью характера. Отъ перваго брака съ Бахметьевой у него было трое дѣтей — сынъ Николай, въ ранней молодости скончавшійся, и двѣ дочери: Александра, по мужу Безобразова, и Екатерина, вышедшая замужъ за родного моего дядю Михайла Михайловича Наумова (брата моего отца).
Вторымъ бракомъ дѣдъ Павелъ Алексѣевичъ женился на дочери мѣстнаго сельскаго священника (Репьевской церкви), полюбивъ, какъ преданіе гласитъ, ея красоту и кротость. Отъ этого брака родился сынъ Алексѣй, о которомъ придется потомъ подробнѣе говорить въ виду бывшей нашей съ нимъ дружбы, сосѣдства и совмѣстной службы.
Перейду теперь къ воспоминаніямъ, связаннымъ съ дорогими и незабвенными для меня обликами моихъ родителей.
Отецъ мой, Николай Михайловичъ Наумовъ, родился 3 апрѣля (ст. ст.) 1835 года. Свои ученическіе годы онъ провелъ въ Москвѣ, посѣщая извѣстную въ то время гимназію на Лубянкѣ. Затѣмъ онъ поступилъ въ Казанскій Университетъ, гдѣ его застала вспыхнувшая въ 1854 году Крымская война.
Несмотря на родительскій запретъ, отецъ все же покинулъ Университетъ и, поступивъ вольноопредѣляющимся въ Саксенъ-Веймарнскій Гусарскій полкъ, въ которомъ служилъ офицеромъ братъ его, Алексѣй Михайловичъ, восемнадцатилѣтнимъ юношей отправился на войну. Такимъ образомъ, онъ сразу же попалъ въ исключительно тяжелыя условія не только походной, но и боевой службы и жизни. Участвуя въ рядѣ дѣлъ съ непріятелемъ, отецъ быстро своей молодцеватой неустрашимостью выдвинулся, вскорѣ же получилъ за боевыя отличія офицерскій чинъ и назначенъ былъ ординарцемъ къ извѣстному генералу Липранди. Господь хранилъ моего отца даже отъ раненій, несмотря на рядъ испытанныхъ имъ опасностей. Такъ, запомнился мною его разсказъ, какъ, исполняя одно срочное порученіе генерала Липранди, онъ попалъ въ линію перекрестнаго огня, когда пули и снаряды свистали и разрывались вокругъ него. Конь палъ, гусарскій киверъ отца былъ насквозь изрѣшетенъ, самъ же онъ чудомъ уцѣлѣлъ...
Много тревожныхъ ночей приходилось проводить отцу, лежа въ грязи, лужахъ, подъ дождемъ лишь съ сѣдломъ подъ головой. Къ глубокому сожалѣнію, интереснѣйшія отцовскія письма, посылавшіяся во время войны моему дѣду Михаилу Михайловичу и сохранявшіяся въ моемъ семейномъ архивѣ, сдѣлались достояніемъ большевиковъ и вѣроятно подверглись общей участи всего оставшагося нашего домашняго скарба.
По окончаніи Крымской кампаніи отецъ вышелъ въ отставку, и съ гордостью до конца своихъ дней, именовалъ себя „поручикомъ въ отставкѣ”. Поселившись послѣ войны въ Москвѣ, онъ весь отдался музыкѣ, усиленно занимаясь игрой на віолончели. Учителемъ его былъ извѣстный профессоръ Шмидтъ, у котораго одновременно съ отцомъ бралъ уроки также Давыдовъ, впослѣдствіи знаменитый солистъ и концертантъ, Въ Москвѣ того времени жили Аксаковы (Иванъ Сергѣевичъ, Александръ Николаевичъ и др.), Самарины, Xoмяковы, которые, какъ извѣстно, представляли собой культурный, оживленный и интересный славянофильскій кружокъ, въ которомъ довольно часто бывалъ мой отецъ, принятый какъ свой человѣкъ въ родственныхъ семьяхъ — Аксаковской — по Пановымъ, и Хомяковской — по Наумовымъ. Встрѣчалъ онъ тамъ также Николая Васильевича Гоголя и нерѣдко слушалъ его художественно-мастерскія чтенія.
Къ этому же времени относится и жениховство моего отца, сопровождавшееся частыми наѣздами его изъ Москвы въ Рыбинскъ и въ пошехонское имѣніе будущаго его тестя, князя Николая Васильевича Ухтомскаго, женатаго на Елизаветѣ Алексѣевнѣ Наумовой. Въ Восломѣ — такъ именовалось это имѣніе — отецъ видался со своей будущей женой и моей матерью — княжной Прасковьей Николаевной; тамъ было сдѣлано имъ предложеніе, и въ Восломѣ же, 24 января 1860 года, состоялась ихъ свадьба, послѣ которой молодые сначала нѣкоторое время прожили въ семьѣ Ухтомскихъ, а весной переѣхали къ себѣ на Волгу, причемъ переѣздъ этотъ изъ Рыбинска до с. Головкина совершенъ былъ на лошадяхъ (въ то далекое время иныхъ способовъ передвиженія не было) — до Казани на саняхъ, а дальше пришлось еле-еле передвигаться на колесахъ.
Въ 1860 году дѣдушка мой Михаилъ Михайловичъ продолжалъ еще жить въ с. Головкинѣ, занимая обширный каменный флигель, гдѣ вмѣстѣ съ нимъ проживалъ его старшій сынъ (родной мой дядя), Михаилъ Михайловичъ, въ то время уже женатый на Екатеринѣ Павловнѣ Наумовой и имѣвшій отъ нея двухъ дѣтей — Михаила и Марію.
Третій ихъ братъ, Алексѣй Михайловичъ, въ описываемое время продолжалъ еще свою военную службу, перейдя послѣ Крымской кампаніи въ казказскія войска, участвовалъ тамъ въ памятныхъ и славныхъ боевыхъ дѣйствіяхъ противъ извѣстнаго Шамиля, циклъ которыхъ закончился плѣненіемъ этого знаменитаго вождя непокорныхъ горскихъ племенъ. Послѣ этого дядя Алексѣй Михайловичъ вернулся въ родное Головкино, женившись впослѣдствіи на своей троюродной сестрѣ Наталіи Эрнестовнѣ фонъ-Викъ.
Проживъ около года въ общемъ домѣ, отецъ потомъ переселился въ большую усадьбу, занявъ ея западный флигель.
Вся главная Головкинская усадьба расположена была покоемъ съ большимъ внутреннимъ дворомъ между центральнымъ домомъ и обоими боковыми флигелями, причемъ оба послѣдніе были каменные, а основной, центральный, двухэтажный домъ былъ деревянный. Произошло это потому, что при прадѣдѣ Михаилѣ Михайловичѣ случился пожаръ Головкинской усадьбы, представлявшей собой ранѣе дворецъ въ 120 комнатъ, съ турами и прочими архитектурными украшеніями въ стилѣ итальянскаго ренессанса. Послѣ пожара прадѣду не подъ силу было возстановлять прежнее грандіозное зданіе въ первоначальномъ его видѣ, въ виду чего онъ рѣшилъ всю центральную часть сгорѣвшей усадьбы снести до самаго фундамента, сохранивъ таковой и обѣ боковыя соединенныя съ нимъ каменныя постройки, а вмѣсто снесеннаго центральнаго строенія, поставилъ на уцѣлѣвшемъ фундаментѣ двухэтажный, деревянный домъ, цѣликомъ перевезенный изъ другого его Казанскаго имѣнія.
