Ознакомительная версия.
На другой день, проснувшись очень рано, спешил я насладиться великолепной природой. На возвышенном берегу Вислы, под тенью каштанов, пили мы чай. Давно уже не был я так счастлив! Много трудов и неприятностей должен переносить воин, но зато с каким удовольствием ловит он быстрые, редко встречающиеся минуты радости. Беспрестанное одно и то же, даже хорошее, наскучит. Польша, в отношении к разнообразию, едва ли не имеет преимущества перед всеми другими странами. Какая удивительная противоположность бедности и богатства, надменности и унижения, невежества и самого утонченного просвещения! Загляните в полуразвалившиеся хижины селений и местечек – нищета ужаснейшая представится взору вашему: крестьяне в рубищах, умирая от голода и стужи, походят более на бедных невольников Туниса или Алжира, нежели на свободных хлебопашцев европейского государства. Презрительное уничтожение евреев, неопрятность жилищ их, странная одежда и обычаи переносят вас в мрачные вертепы бесчеловечного владычества Турции. Песчаная, каменистая почва земли, болота и леса не доставляют никакого удовольствия сердцу, утомляют зрение… Но вдруг по прекраснейшей аллее величественных тополей приближаетесь к огромному замку какого-нибудь вельможи. Здесь найдете все, что богатство и роскошь имеют прелестнейшего. Истинно не знаете, чему более удивляться: царской ли пышности надменного владельца или благородной, непринужденной любезности его семейства. Великолепие и вкус убранства, очаровательные сады, где искусство побеждает часто природу, многочисленное, отличающееся ловкостью и умом общество заставляют думать, что вы находитесь при шумном дворе какого-нибудь монарха! Жестокие двадцатилетние страдания и беспрестанная война хотя уменьшили приметным образом в Польше роскошь, но следы оной еще не изгладились. Прежде каждый вельможа имел надежду сделаться королем и потому старался ослеплять народ своей пышностью, сильные монархи не считали унижением вступать в родство с польскими вельможами.
В нескольких шагах от меня явился другой чайный столик, за которым сидел молодой человек и несколько дам. Солдат имеет право знакомиться без всяких лишних церемоний. Вскоре узнал я, что сосед мой называется Михайловским, что, будучи совершенно разорен войсками, он оставил деревню свою на Буге, со всем семейством переехал в Пулавы, что благодетельная княгиня делает со своей стороны все для облегчения их несчастий. Тесть его, генерал Каминский, в плену у русских, но в письмах своих он так много превозносит снисходительность и человеколюбие неприятелей, так доволен местом своего пребывания (он находился в Белой Церкви), что дочь его поневоле должна была считать русских друзьями.
С каким прискорбием смотрел я на горестное их положение. Они еще не совсем несчастливы, ибо нашли отраду и помощь, но сколько есть страдальцев, которые заплатили голодной смертью за то, что честолюбец стремился к завоеваниям мимо жилищ их!
Новый мой знакомец, человек, добрый и просвещенный, говорил с восхищением о добродетельной княгине, которая приехала из Австрии единственно для того, чтобы присутствием своим предохранить подданных от могущих встретиться им притеснений. Политические обстоятельства побудили супруга ее, старого, заслуженного фельдмаршала, переселиться в Галицию. С тех пор великолепные Пулавы, где гостеприимство и щедрость разливали некогда счастье и веселость, опустели. Михайловский рассказывал мне, что прежде гостили у князя по сто семейств и более. Все желания, даже прихоти их были предупреждаемы. Это почти невероятно!
Чудесный, восхитительный сад занимает обширное место на правом берегу Вислы, рукав которой (уверяют, что в этом месте было настоящее течение реки, но лет сто назад обратилась она несколько правее), подобно огромному, искусством сделанному бассейну, украшает нижнюю часть сада. Я был в Пулавах только три дня, а надобно быть, по крайней мере, три недели, чтобы увидеть все, достойное любопытства. С большим вниманием рассматривал я павильон редкостей. Наружные стены его украшены обломками древних гробниц, зданий и памятников веков протекших, из Геркуланума, Помпеи и из других мест доставленными, несколько урн с прахом умерших, множество различных монет и антиков возбуждают любопытство и мрачные мечты о минувшем. Внутри комнаты отделаны великолепно в новейшем вкусе, жаль, что мне случилось быть здесь в военное время: лучшие вещи и украшения вывезены.
Понравилась мне также липовая аллея: ветви дерев сплетены вверху наподобие потолка, местами сделаны древесные беседки или храмики. Здесь являлась некогда пышность Чарторижских во всем блеске. Аллея эта превращалась в великолепную залу, разноцветные огни освещали ее, в каждой беседке находились прихоти роскоши, в одной турок предлагал левантский кофе, в другой китаец – ароматный чай, грек, русский и индеец, каждый одетый по-своему, угощали веселых гостей произведениями стран своих. Сюда собиралось все образованнейшее, знатнейшее общество Польши. По вечерам весь сад был иллюминован, очаровательная музыка прельщала слух, танцы и прогулки придавали новые крылья быстролетящему времени. Счастлив тот, кто умеет столь приятно наслаждаться дарами фортуны!
Далее видел я мраморную, чудесно сделанную статую Танкреда, убившего Клоринду. Работа превосходная! На мраморном пьедестале стоит герой Тасса, взирая с немым отчаянием на труп милого сопротивника. С удивительным искусством изобразил художник ужасы смерти на спелых ланитах убиенной! С восхищением и горестью смотрел я на эту статую, песни воинов наших, переправлявшихся через Вислу, поразили слух мой, и я думал быть сам участником великого подвига древних христиан. Часть сада, украшенная изваянием Танкреда, есть самая приятная и роскошная. Великолепные фонтаны и мраморные бассейны, столетние каштаны и тополи, прелестные луга, струями Вислы орошаемые, – все восхищает глаза и сердце. Приближаясь к каменистому холму недалеко от сего места, я увидел мраморные доски в скале горы, они напоминали владельцу Пулав умерших друзей и родственников – черта чувствительности, которая делает честь уму и сердцу князя Чарторижского. Еще приятнее для меня было видеть памятники генералу Грабовскому, молодому человеку, убитому под стенами Смоленска, одному пастору, прославившемуся своим добродетельным житием, и польскому автору Княжнину. Они служат доказательством, что князь умеет ценить достоинства во всех состояниях. И действительно, кроткий служитель веры, красноречивый питомец муз и бесстрашный сын Беллоны, исполнившие долг свой, имеют равное право на уважение современников и потомства.
Ознакомительная версия.
