И хотя Руставели сделал это через своих вымышленных героев, но, читая строки о том, как некий царь Ростеван еще при своей жизни решил возвести на трон единственную дочь красавицу Тинатин, всем было ясно, о ком идет речь.
Перед тем как назначить дочь своей преемницей, царь Ростеван созвал совет, где объявил о своем намерении, ведь «сегодня-завтра не станет меня…»
Даже если судить по сказке Руставели, лучшие мужи Грузии были не в восторге от предложения царя. Мудрецы стали говорить Ростевану в ответ:
…Царь, с ущербною луной,
Как бы звезды ни сияли, не сравниться
ни одной.
Увядающая роза дышит слаще молодой.
Что ж ты сетуешь на старость и зовешь
ее бедой?
Нет, не вянет наша роза, не тверди нам,
царь, об этом! —
и другие красивые слова в восточном духе, в надежде, что он все-таки передумает.
Но потом советники все же утвердили решение царя возвести на трон молодую женщину, царевну Тинатин, сказав:
Хоть и женщина, но Богом
утверждается царица.
Мы не льстим: она способна
на престоле потрудиться.
Не напрасно лик царевны светит миру,
как денница:
Дети льва равны друг другу, лев ли это
или львица.
В переводе «Витязя в тигровой шкуре» поэта Николая Заболоцкого фраза «хоть и женщина» звучит так, как и должна была, наверное, прозвучать на том совете, – почти как тяжкий вздох.
После проведенной церемонии Георгий III еще шесть лет сам управлял государством. Он был сильным и авторитетным грузинским правителем, как сообщает летописец, «государи Греции, Рима, Индии и Аравии обращались к нему, как к брату, и слали ему дары».
Георгий III умер в 1184 году, когда Тамаре было приблизительно девятнадцать лет. К тому времени ушла из жизни и ее мать, царица Бурдухан. Из близких родственников у Тамары осталась только тетушка Русудан.
Судя по всему, восхождение на престол молодой женщины, к тому же сироты, оставшейся почти безо всякой поддержки, происходило вовсе не так складно и красиво, как в поэме Руставели.
И склонились перед нею
все собравшиеся ниц,
И признали эту деву
величайшей из цариц.
Грузинский историк Иванэ Джавахишвили обратил внимание на упоминающийся в летописях факт вторичного коронования царицы Тамары. А это означает, что после смерти отца ей пришлось снова подтверждать свое законное право на престол. «Ясно, что на этот раз предметом суждения должен был быть вопрос о праве женщины быть правительницей Грузии», – пишет Джавахишвили.
Царская власть в средневековой Грузии опиралась на совет влиятельных мужей (дарбези), куда входили церковные иерархи, игумены крупных монастырей, государственные деятели и военачальники.
На первом же собрании совета царица Тамара заявила о своем понимании царской власти, доказав, что она в полной мере переняла от отца твердость характера и то, что сейчас назвали бы стратегическим мышлением.
«Святые отцы!.. Вы действуете словом, а я буду действовать делом, вы – учением, а я – исполнением, вы – наставлением, а я – дозором. Подадим друг другу руку помощи для безбоязненного сохранения священных законов, дабы не сделаться нам всем ответственными; вы действуете как священнослужители, а я буду действовать как царь, вы – как сановники (правители), а я – как страж», – сказала она старейшинам.
Другими словами, царица Тамара обещала не вмешиваться в дела духовенства, но решение государственных вопросов оставляла за собой и своими советниками. Сказав это, как пишет летописец, царица Тамара покинула собрание.
В летописях не раз еще будет встречаться этот жест, за которым видна мудрая тактика царицы Тамары: высказать свое мнение и тут же покинуть собрание, предоставляя государственным мужам дальше уже между собой договариваться и принимать решения. В таком поведении было и уважение к убеленной сединами мудрости, и соблюдение необходимой дистанции, и стремление не ущемлять своей властью мужскую гордость.
В страну был призван бывший Католикос Грузии, ученый-богослов Николай Гулабридзе, живший тогда в Иерусалиме. Далекий от всех придворных интриг и враждующих между собой кланов, он стал наставником царицы Тамары во многих государственных делах.
И действительно, довольно скоро в Грузии многие почувствовали перемены как в церковной, так и в государственной сферах. Епископы, запятнавшие себя какими-либо неблаговидными поступками, были отстранены от служения, чиновники, пойманные на воровстве или вымогательстве, смещались со своих должностей.
«Я отец сирых и судья вдов», – говорила царица Тамара, особо ратовавшая за справедливый суд над бедняками.
И вот что удивительно: в летописях говорится, что во время царствования Тамары в Грузии не было ни одного случая смертной казни преступников или даже телесного наказания, хотя бы розгами.
В это трудно поверить, зная, как распространена была в то время во всех восточных странах практика нанесения изощренных телесных увечий в качестве наказания, но, по-видимому, в Грузии этим не увлекались. Основным наказанием для преступников была конфискация имущества и высылка за пределы страны.
Быть может, впечатление от печальной участи ее двоюродного брата вызвало у царицы Тамары стойкое отвращение к любого рода насилию?
Пока был жив царь Георгий, вопрос о замужестве Тамары благоразумно не поднимался. По всем законам муж коронованной царицы тоже становился царем, а это означало двоевластие (точнее, троевластие) в стране и могло привести к новым волнениям в Грузинском царстве. Зато теперь советники озаботились как можно скорее выдать царицу Тамару замуж. Возможно, это было и одним из условий ее вторичной коронации, ведь царь в те времена – всегда еще и предводитель войска, а на эту роль Тамара уж точно никак не подходила.
Рассказ в грузинской хронике «История и восхваление венценосцев» о том, как происходил выбор мужа для царицы Тамары, в наши дни воспринимается комично. Собравшиеся в отсутствие Тамары грузинские вельможи и военачальники стали рассуждать о том, какой царице Тамаре нужен муж. Конечно, самый что ни на есть доблестный, благородный витязь, к тому же способный на беззаветную рыцарскую любовь, – это тоже входило в грузинский средневековый кодекс чести. «Надлежало, чтобы явились герои из героев, или мужи, добрые и прекрасные вояки, проливавшие кровь, подобно язычникам, из-за возлюбленных, или подобные льву и солнцу влюбленные…» – рассказывает неизвестный автор хроники.
Стали перебирать всех царевичей, но никто не подходил на роль супруга царицы Тамары, так как «среди рожденных не было равной ей». Одни женихи были из недостаточно древнего рода, другие не годились по вероисповеданию, ведь Тамара с детских лет была православной христианкой.
