5 августа 1895 года Сергей Васильевич подал прошение о зачислении его в число студентов математического факультета по естественному разряду Петербургского университета. 16 августа этого же года это зачисление было осуществлено. А затем ему пришлось по существовавшему тогда порядку на отпечатанном типографским способом бланке дать подписку следующего содержания:
«1895 г. августа 28 дня я, нижеподписавшийся, обязуюсь не только «не принадлежать ни к какому тайному обществу, но даже без разрешения на то, в каждом отдельном случае, ближайшего начальства, не вступать и в дозволенные законом общества, а также не участвовать ни в каком денежном сборе; в случае же нарушения мною сего обещания подвергаюсь немедленному удалению из заведения и лишаюсь всякого права на внесенные мною в пользу недозволенного сбора деньги».
Так, косвенным способом юный студент был предупрежден университетским начальством, что революционный дух молодежи не сломлен и даже самые невинные проявления ее свободолюбия внушают властям глубокие опасения.
С осени 1895 года Сергей Васильевич Лебедев начал свои занятия в Петербургском университете.
Вторая половина XIX века была эпохой блистательного и плодотворного развития химии в стенах Петербургского университета: кафедру общей химии долгие годы возглавлял здесь Дмитрий Иванович Менделеев, а кафедру органической химии — Александр Михайлович Бутлеров. Эти славные имена привлекали молодежь, мечтавшую о трудном, но увлекательном пути научной деятельности. К моменту поступления С. В. Лебедева в университет на кафедру химии пришли уже последователи этих замечательных корифеев русской науки. В 1886 году в расцвете сил безвременно ушел в могилу А. М. Бутлеров, а Д. И. Менделеев, в 1891 году поддержавший молодежь во время студенческих волнений, был вынужден под давлением реакционных сил уйти из университета. Однако студент, а затем и молодой ученый С. В. Лебедев имел возможность слышать выступления Д. И. Менделеева, которые произвели на него неизгладимое впечатление.
Он сам красноречиво описал те переживания, которые он испытывал при встречах с великим ученым, педагогом и лектором.
Непосредственно после смерти Д. И. Менделеева под свежими впечатлениями горестной утраты Сергей Васильевич писал:
«Те, кому выпало на долю завидное счастье видеть Дмитрия Ивановича на кафедре, слушать его лекции и доклады, хорошо помнят то особое настроение, которое овладевало аудиторией. На кафедре мощная, слегка сутуловатая фигура с длинной бородой и длинными вьющимися волосами. Раздается низкий, сильный голос; речь льется чрезвычайно неровно, как будто Д. И. Менделеев не находит слов; человеку, впервые слушающему его, становится как-то неловко, хочется подтолкнуть, подсказать недостающее слово. Напрасное беспокойство! То слово, которое он ищет, будет найдено непременно, слово образное, неожиданное, точно выкованное из стали.
Речь становится все образнее и смелее, предмет лекции совершенно овладевает всем вниманием лектора, он то низко наклоняется над кафедрой, то поворачивается спиной к аудитории, точно там на доске желает найти нужную форму выражения. Мысли родятся, опережают одна другую, начатая уже мысль как будто не заканчивается, развивается новая, потом заканчивается первая. Впечатление негладкой, неровной речи куда-то исчезает, видишь перед собой широко поставленную задачу, наслаждаешься образностью, силой и новостью изложения и звуком низкого, чрезвычайно богатого интонациями голоса.
Это свойство его голоса было одной из причин того, что, не обладая даром красноречия в общепринятом смысле слова, он так всегда владел аудиторией, часто потрясал, ее. С другой стороны, завлекала в его лекциях, неизменно сопутствующая им, как подпочва, философская основа его научных воззрений, которая сквозила в широко объемлющих формулах и глубоких аналогиях».
За год до поступления С. В. Лебедева в Петербургский университет там была открыта новая химическая лаборатория. Прежняя стала тесна да и по оборудованию своему сильно устарела.[1]
Отделение общей химии одновременно с практикумом по этому разделу предусматривало проведение некоторых работ и по физической химии, которая в то время еще не была представлена в университете как самостоятельная дисциплина. Оборудование этого отделения позволяло производить все основные химические и физико-химические измерения и имело все необходимое для исследований при высоких температурах, для фотографирования и оптических работ, для работы при постоянной температуре. Лаборатория была обеспечена своими источниками постоянного и переменного тока. Во втором этаже здания помещалось отделение количественного анализа, отделение технической химии и большая химическая аудитория с амфитеатром.
В третьем этаже здания помещалась малая аудитория, предназначенная для чтения специальных курсов, и в этом же этаже было расположено отделение органической химии. Здесь каждое рабочее место для студента состояло из вытяжного шкафа и рабочего стола, так что, не сходя с рабочего места, студент мог пользоваться тягой и, кроме того, имел в своем распоряжении подводку газа и воды, раковину, прибор для создания разряжения в аппаратуре, воздушную баню и небольшую водяную баню с постоянным уровнем. Особое внимание при строительстве лаборатории было уделено вентиляции. Кроме того, все отделения имели специальные помещения для работы профессоров, ассистентов и вспомогательные комнаты. Таким образом, ко времени поступления Лебедева в университет там сложились весьма благоприятные условия для изучения химии и получения необходимых экспериментальных навыков.
Преподавание основных дисциплин на естественном отделении физико-математического факультета в то время осуществлялось выдающимися представителями русской науки. На первом курсе, кроме химических дисциплин, С. В. Лебедев слушал лекции талантливого естествоиспытателя В. М. Шимкевича по зоологии позвоночных, известного физика и популяризатора О. Д. Хвольсона по термодинамике, знаменитого П. Ф. Лесгафта по физиологии. Но особой популярностью пользовались лекции Д. П. Коновалова, читавшего курс общей химии. Их посещали студенты не только естественного отделения, но и других специальностей. Как вспоминал впоследствии сын соратника и друга Д. И. Менделеева профессор Б. Н. Меншуткин, студенты-первокурсники специально приходили раньше на час-два и терпеливо прослушивали лекции по органической химии, которые читались в той же аудитории, лишь бы занять местечко на лекцию Коновалова.
Дмитрий Петрович Коновалов был замечательной фигурой в русской науке того времени. Он обладал удивительным умением сочетать теоретические исследования с практическим их применением в промышленности. В 1878 году Д. П. Коновалов первым в выпуске окончил Горный институт, получил звание горного инженера первого разряда, и его имя, по обычаю того времени, было занесено на мраморную доску в актовом зале Горного института. Но Дмитрий Петрович этим не ограничился. Стремясь посвятить себя исследованиям в области химии, он заново поступил в Петербургский университет. Получив основательную подготовку в области неорганической химии, он ощутил нехватку экспериментальных навыков в области органической химии, которую читал в то время в Петербургском университете А. М. Бутлеров. Поэтому Д. П. Коновалов решил на работе у большого мастера увидеть, как «делается» наука. Хотя в дальнейшем органическая химия и не оказалась главным направлением работ Д. П. Коновалова, но выполняемые им за время пребывания в лаборатории Бутлерова исследования по нитрованию непредельных углеводородов и поныне вошли в «золотой фонд» идейного наследия бутлеровской школы.
