Обычно спектакль начинался в шесть часов вечера и заканчивался в полночь. По устоявшейся традиции, за основной пьесой, будь то комедия или трагедия, следовал одноактный фарс. Таким образом, для каждого вечера приходилось готовить две пьесы, и у актеров была двойная нагрузка. Но даже будучи в положении Дора отлично выдерживала напряженный режим. Угнетало ее другое – зависть.
Опасаясь, что Доре достанутся лучшие роли, ее товарки настроили против нее публику. Нравы среди провинциалов царили консервативные, и жители Халла чуть не освистали Дору, когда она вышла на сцену 26 декабря 1782 года, через месяц после родов. Несмотря на неприязнь публики, Дора доиграла роль до конца и закололась бутафорским кинжалом, после чего побежала за кулисы кормить дочку Фанни. А импресарио понадобилось немало стараний, чтобы объяснить публике истинное положение Доры. Она была не распутницей, а жертвой соблазнителя.
* * *Три года спустя кочевая жизнь настолько утомила Дору, что она задумалась о постоянном театре. Как и любая актриса, она мечтала о Лондоне. Только там можно рассчитывать на высокие гонорары, жить в особняке вместо кишащих клопами номеров и – как знать! – заручиться покровительством королевской семьи. Георг Третий и Шарлотта обожали театр. После утомительных придворных церемоний спектакли были для них отдушиной. Королева начинала вывозить своих отпрысков в театр, как только им исполнялось пять лет. Среди этих маленьких театралов был и принц Вильгельм, сыгравший в жизни Доры роковую роль.
Где, как не в Лондоне, можно почувствовать себя настоящей знаменитостью? Ловить букеты и восхищенные взоры? Слушать, как тебе аплодируют сливки общества, Спенсеры и Кавендиши? Впрочем, аристократы приходили в театр не столько приобщиться к искусству, сколько «людей посмотреть и себя показать», из-за чего в зрительном зале и не гасили свет – иначе как разглядеть, кто во что одет? Они не приняли бы актера в свой круг, но, даже стоя у кромки их сияющего мира, актеры могли почувствовать, что тоже к нему принадлежат.
Лондон манил Дору. Но сколько других амбициозных провинциалок, уехавших покорять столицу, заканчивали свои дни в борделях Вест-энда или трущобах Ист-энда? Конкуренция была высока.
Сара Сиддонс в образе музы трагедии. Портрет Джошуа Рейнолдса
На вершине театрального Олимпа стояла величественная Сара Сиддонс, чьи портреты любили писать Гейнсборо и Рейнолдс. Каким бы ни было отношение к актрисам, никто не смел усомниться в ее респектабельности. Репутация Сиддонс сияла такой белизной, что королева Шарлотта, эта сухая моралистка, назначила актрису учительницей чтения для своих дочерей. В отличие от Доры, Сара Сиддонс была настоящей «миссис», хотя и жила отдельно от мужа. Словом, на фоне миссис Сиддонс Дора выглядела полнейшим ничтожеством… Но лишь поначалу.
В действительности у миссис Джордан были свои преимущества. Сару Сиддонс вдохновляла муза трагедии, и ее лучшей ролью по праву считалась леди Макбет. Доре Джордан удавались легковесные, искрящиеся юмором роли. Ее призванием была комедия, а Талии всегда найдется место рядом с Мельпоменой. И разве в молодости Сара не служила камеристкой у знатной дамы, разве не прогонял ее великий Гаррик из театра Друри-лейн, разве она не скиталась по провинции, прежде чем засиять на столичном небосклоне? Пример Сары Сиддонс внушал Доре не страх, а уверенность.
В сентябре 1785 года она распрощалась с Уилкинсоном и уехала в Лондон. С ней, как обычно, отправилась мать, сестра Хестер, ставшая нянькой для крошки Фанни, и безработный Джордж. Оставив родню в доме на Генриетт-стрит, 8, Дора отправилась в Королевский театр Друри-лейн, откуда ей пришло приглашение.
Первый театр на Друри-лейн был открыт в 1663 году с разрешения Карла II, любителя зрелищ и хорошеньких актрис. С его подачи на женские роли наконец-то начали брать женщин, а не безусых юнцов. Директора тщательно отбирали лучших актеров, так что зрительный зал никогда не пустовал. Его декор – творение братьев Адамс – радовал глаз элегантностью белых с позолотой стен и просторной сценой, обрамленной рядами масляных ламп.
Совсем иначе выглядело закулисье – полутемный лабиринт, по которому сновали рабочие, костюмеры, прачки. Перед спектаклем актрисы торопливо одевались в общей гримерной, где вечно кричали чьи-то дети и где пол был расчерчен мелом на квадраты – личное пространство каждой актрисы. Доре повезло больше. Как одна из ведущих актрис, она получила отдельную гримерку. После представлений актеры собирались в зеленой гостиной, и к ним могли присоединиться высокопоставленные гости (но лишь с разрешения управляющего, ведь театр не публичный дом).
Театр Друри-лейн
В 1776 году прославленный актер Дэвид Гаррик, директор театра на протяжении тридцати лет, продал Друри-лейн драматургу Ричарду Шеридану. Именно с ним предстояло работать Доре. Шеридана можно назвать одним из самых незаурядных людей своего времени. Славу ему принесла не только «Школа злословия», одна из лучших комедий нравов, но и его деятельность на политическом поприще. В 1780 году он был избран в Палату общин, где активно лоббировал интересы партии вигов. Одним из его близких друзей был принц Георг. Как и у других вигов, у Шеридана была красочная личная жизнь: сначала он дрался на дуэлях из-за своей невесты Элизабет Лэнли, а затем благополучно изменял ей с леди Харриэт Понсонби, сестрой Джорджианы Кавендиш и матерью леди Каролины Лэм.
Дора быстро поладила с директором. Ее дебют в Друри-лейн состоялся 18 октября 1785 года. Дора сыграла прелестную Марджери в пьесе «Девица из провинции».[6] Сама по себе пьеса вызывала смешанные чувства. Уже позднее романистка Фанни Берни писала о другом представлении: «Миссис Джордан играла восхитительно, однако же сама пьеса настолько неприятна своим сюжетом и его развитием, что даже ее похвальная игра не могла развеять всю эту омерзительность». В отличие от чопорной мисс Берни, завсегдатаи театра рукоплескали пьесе.
Почти сразу же в Лондоне заговорили о новом даровании. Через несколько дней полюбоваться на Дору пожаловал принц Георг, а за ним потянулась аристократия. Последующие спектакли – «Двенадцатая ночь», «Цимбелин», «Поездка в Скарборо» – тоже имели огромный успех, который не мог не отразиться на гонорарах. Начиналась жизнь, о которой Дора так мечтала.
Вскоре среди многоликой толпы поклонников она начала выделять темноволосого молодого человека. Это был Ричард Форд, сын одного из крупнейших акционеров театра. Их мимолетный интерес перерос в глубокую привязанность. Ричард и Дора идеально подходили друг другу – практически ровесники (ему 27, ей 24), оба трудоголики и оба же влюблены в театр.
