Но как же я могла обратиться к врачу из своей тюрьмы? Я полагаю, что все это было результатом того, что я слишком мало ела.
Когда ее попросили уточнить сведения о состоянии ее сердца, она объяснила: «Я не получала никакого лечения; он лишь допекал меня, причинял огорчения и заставлял таскать ведра с землей».
Контроль над нею посредством ограничения питания — интересная сторона заточения, противоречащая приятным сторонам их совместного времяпрепровождения.
За время своего заключения я голодала очень часто. И мне известно, чем это сопровождается: проблемы с кровообращением, затруднения с концентрацией внимания. Мысли могут быть только самыми примитивными. Ни на чем нельзя сконцентрироваться. Любой звук, любой скрип причиняет боль. Я хорошо представляю, какие невероятные мучения должны испытывать голодающие.
Мы воображаем, будто мы такие умные, но, если у нас не будет всей той пищи, что мы потребляем, мы поглупеем. Когда нечего есть, думать просто невозможно.
Она утверждает, что он в буквальном смысле слова морил ее голодом, и потом рассказывает, что готовила обеды, а это несомненно должно означать, что она могла урвать кусок-другой, когда он не наблюдал за ней. Она говорит, что ей позволялось есть пироги, которые пекла его мать во время своих приездов на выходные. У нее был собственный холодильник со съестными припасами, и, поскольку она оказалась способной обучиться немецкому, ремеслам, наукам и прочему, представляется неправдоподобным, что она таким же образом не смогла и узнать, какое питание ей требовалось, и получить его от него: в конце концов, она выманила у него большинство других уступок, включая, несомненно, и право на выход наружу. Неужели она не могла попросить его, да и получить, больше, нежели консервированные и замороженные продукты, которыми они обходились, как она заявила следователям?
Не подлежит сомнению, что Приклопиль помогал ей с обучением. Старший полицейский инспектор Сабина Фрейденбергер была первой, кто беседовал с Наташей после ее освобождения. Она сообщила: «Наташа обладает обширным словарным запасом; похититель обучал ее, снабжал книгами. Также он заявил ей, что выбрал именно ее. Если бы он не похитил ее в тот день, то сделал бы это в другой».
Лишь в 2006 году Приклопиль решился даровать Наташе наивысшую уступку: выход на один день из своей упорядоченной и закрытой вселенной во внешний мир, который он так долго изображал еще более унылым, чем беззвездное небо. Приклопиль достиг в своем поврежденном мозгу той стадии, когда стал считать Наташу «подходящей» подругой.
Это было началом конца всего.
* * *
Выше уже проводились параллели между романом Джона Фаулза «Коллекционер» и положением Наташи, и, на период написания этой книги, полиция подтверждает, что они до сих пор тщательно просматривают имущество Приклопиля, дабы узнать, читал ли он эту книгу и использовал ли ее в качестве некоего шаблона для содеянного. Как раз когда Приклопиль готовился выйти в реальный мир с Наташей — мир, от которого он осознанно отказался, дабы наслаждаться противозаконной жизнью со своей пленницей, — мысли его пленницы в точности отражали мысли Миранды Грей из книги Фаулза.
Наташа говорит, что мечтала напасть на него с топором, и именно таким же образом героиня Фаулза нападает на занудного, одержимого Фредерика Клегга; реальная девушка и вымышленная девушка, обе содержавшиеся в темнице, исполняли женскую обязанность по составлению списков покупок, и обе обеспокоены тяжким положением голодающих в мире. Фаулзская Миранда пишет в своем дневнике: «Между нами что-то вроде отношений. Я подсмеиваюсь над ним. Я все время нападаю на него, но он чувствует, когда я снисходительна… Так что мы начинаем поддразнивать друг друга, чуть ли не по-дружески. Отчасти это потому, что я так одинока… Частично слабость, частично хитрость и частично милосердие. Но есть и загадочная четвертая составляющая, которую я не могу определить. Это не может быть дружбой. Он мне отвратителен».
Подобная сложность чувств стала заметна в Наташе с первого же раза, как она заговорила о своем похитителе. Фаулз заметил о своей вымышленной пленнице: «Если кого-то знаешь, автоматически ощущаешь близость с ним. Даже если желаешь, чтобы он оказался на другой планете». Миранда так одинока, что даже хочет, чтобы ее мучитель пришел к ней: «У меня чувство… наистраннейшей близости с ним — ни в коем случае не любовь, не влечение, не симпатия. Мы лишь связаны судьбой. Как оказавшиеся после кораблекрушения на одном острове или плоту».
Тем не менее когда Приклопиль пришел к Наташе, чтобы вывести ее, выставить как свою девушку, дабы она раздувала его эго, как стероиды раздувают мускулы тяжелоатлета, он заложил фундамент разрушения мира, который так лелеял. Он обманывал себя, полагая, что связанность обстоятельствами есть подлинная любовь и влечение, в то время как это было всего лишь приемлемым компромиссом. Это было его ахиллесовой пятой, и это в конечном счете и погубило его.
После ее дня рождения 17 февраля 2006 года, когда ей исполнилось восемнадцать лет, он начал брать Наташу с собой в магазины и музеи, предупредив ее, что вооружен до зубов и обмотан взрывчаткой. Если она совершит хоть малейшую попытку привлечь внимание, заявил он, он взорвет их обоих.
На время написания книги австрийская полиция проверяет тридцать публичных появлений Наташи с Приклопилем. В ресторанах, супермаркетах, сети магазинов «сделай сам» — «Хорнбах», в его машине, саду и на улицах рядом с его домом. Подобное обилие появлений спровоцировало возникновение среди австрийцев предположения, проявившегося всего месяц спустя после ее освобождения в чрезвычайно ожесточенной кампании по рассылке электронных писем против нее, что в действительности она могла сбежать едва ли не в любое время, но просто не делала этого.
Однако ее сдерживало осознание того, на что способен ее похититель. «Мы не Наташа, и мы не должны осуждать ее, — заявил один психиатр. — Она знала его и свои страхи. Мы же — нет, нас там не было».
Приклопиль, одиночка, маменькин сынок, измученное ничтожество, нигде неуместный, взращивавший болезненную навязчивую идею, пока она полностью не завладела его разумом, удерживал Наташу угрозами насилия. Потребовалась весьма необычная личность, дабы разорвать такую хватку. Кто-то вроде Наташи Кампуш.
Глава 5
НИТИ, ВЕДУЩИЕ В НИКУДА
Полицейская операция по поискам Наташи Кампуш характеризуется как самая позорная со времен основания послевоенной республики. Ее исчезновение инициировало самые крупномасштабные поиски, которые когда-либо знала страна, однако они были крайне некачественными, изобиловали упущенными возможностями, грубыми просчетами, а порой даже и отсутствием желания ее искать. Далеко не один комментатор отмечал, что власти наверняка добились бы большего, если бы занимались поисками ребенка зажиточных родителей, а не из этой выгребной ямы города, да еще из распавшейся семьи. Каковы бы ни были причины, дело Кампуш еще долго будет обсуждаться и рассматриваться в качестве своего рода эталона, как не следует вести расследование исчезновения человека.
