Прежде чем завершился 1940 год, Норма Джин нашла наконец подругу своего возраста. Элинор, вторая дочь Дока Годдарда, приехала, чтобы поселиться вместе с отцом и Грейс в квартале Ван-Найс на Эрчвуд-авеню. В это же самое время Ана Лоуэр начала жаловаться на серьезные проблемы с кровообращением и на другие сердечно-сосудистые недомогания, так что Норма Джин вернулась к Годдардам и подружилась с Элинор, которую близкие звали Бебе.
Бебе Годдард, будучи всего на шесть месяцев младше Нормы Джин, была приятной и красивой девочкой, которой исполнилось четырнадцать лет за неделю до Рождества. Она была к тому же боевой, стойкой и энергичной — ее вынудила к этому жизнь, а повествование о детстве Бебе вызывало у любого слушателя дрожь ужаса. Родители развелись, когда ей было полтора года. Некоторое время она вместе с братиком и сестричкой воспитывалась у матери, но позднее у миссис Годдард началось психическое заболевание и женщина стала опасной для окружающих. «Это была настоящая трагедия, — вспоминала многие годы спустя Бебе Годдард. — Она была настоящей психопаткой, без всяких угрызений совести и без всякого сознания того, что есть добро и что зло. Эта женщина, если хотела, умела быть приятной и пробуждать доверие, но потом безо всякой паузы превращалась в непредсказуемую и взрывоопасную особу». Бебе, которую перевозили то туда, то сюда, от родственников к чужим людям — она перебывала чуть ли не у дюжины приемных семей по всему Техасу, — созревала, ухаживая за братом и сестрой, преодолевая страх перед невозможностью выжить и страдая от ледяного безразличия отца. Имеет смысл припомнить эти печальные события в детстве Бебе, поскольку многое из того, что Мэрилин рассказывала о первых годах собственной жизни, в действительности довелось пережить Бебе. Легендарные истории о двенадцати или тринадцати приемных семьях, о физических наказаниях и избиениях, о недоедании и настоящем голоде — все это Мэрилин «одолжила» из реального прошлого Бебе и произвольным образом использовала в воспоминаниях, как только появлялась потребность привлечь на свою сторону прессу и завоевать общественное сочувствие. «То, о чем я поведала Норме Джин в ту первую зиму, произвело на нее огромное впечатление. Она проявила ко мне глубокое сочувствие, и очень быстро мы стали близкими подругами».
Обе девушки были яркими особами, брызжущими радостью и энергией. Имея абсолютно одинаковый рост, вес и цвет волос, они одалживали друг другу одежду и косметику, а Грейс всегда была готова дать им ценный совет по поводу макияжа. В соответствии с тем, что утверждает Бебе, именно в ее обществе Норма Джин впервые в жизни стала без малейшего смущения резвиться и проказничать, а еще она научилась смеяться. «Все ее обожали. У нее был такой блестящий талант веселиться».
Норма Джин посещала среднюю школу имени Эмерсона вплоть до окончания девятого класса, что имело место в июне 1941 года. Ее выпускные оценки по испанскому языку, обществоведению и физическому воспитанию не производили особого впечатления, а что касается такого предмета, как риторика с привитием ораторских навыков, то она чудом не завалила его, поскольку страх перед тем, что ее сочтут ограниченной и непригодной для привлечения в компанию однокашников, все время сдавливал ей горло и лишал речи. Однако на занятиях по журналистике, которые вела мисс Крэйн, она продемонстрировала выдающиеся способности и необычайное чувство юмора. Фамилия Нормы Джин Бейкер часто фигурировала в тот год в общешкольной газете «Эмерсонец», поскольку она пописывала в рубрику «Всякая всячина». Принимая во внимание ее дальнейшую судьбу и последующие успехи (особенно в сфере кино), любопытным может показаться факт, что перу будущей звезды принадлежит следующая маленькая заметка:
После анализа и сопоставления результатов более чем полусотни анкет, распространенных в школе, мы приходим к выводу, что для пятидесяти трех процентов наших молодых людей идеалом девушки является блондинка. Сорок процентов отдают предпочтение брюнеткам с голубыми глазами, а семь утверждают, что хотели бы очутиться на безлюдном острове с рыжеволосой девчонкой... Если иметь в виду максимальное единомыслие анкетируемых, то идеальной девушкой была бы блондинка с медовым отливом волос, изящной фигурой и правильными чертами лица, притом элегантная, интеллектуальная и одаренная в спортивном отношении (но все-таки женственная); кроме того, она должна быть лояльной подругой.
Что ж, мечтать не вредно. В принципе, она описала себя, включая те черты, которыми хотела бы обладать.
Одной из этих желанных черт являлось преодоление страха перед публичными выступлениями. Невзирая на растущую популярность Нормы Джин и ее все более глубокую убежденность в собственном умении обращать на себя внимание, продолжало существовать фундаментальное препятствие, которого ей так никогда и не удалось преодолеть. Этот факт подтверждался ее посредственными результатами на уроках по ораторскому искусству, во время которых она своей робостью и страхом перед публичным высказыванием доводила почтенного преподавателя, мистера Ступса, буквально до бешенства. Чем усерднее учитель призывал и подталкивал, тем больше ученицу заклинивало в молчании, результатом чего явились довольно-таки печальные последствия — эти события положили начало наблюдавшейся у Нормы Джин на протяжении всей жизни тенденции к заиканию. Как члена редакционной коллегии, издававшей школьную газету, ее попросили стать секретарем класса. «А я ответила: "М-м-м-могу не больше пары м-м-м-минут в м-м-м-месяц". Это было страшно»[68].
Точно так же как Норма умела творить чудеса со своим более чем скромным гардеробом, и легкое заикание она смогла превратить в некое светское достоинство. В июне 1941 года Норма Джин попала в группу всего из нескольких ребят и девушек, которые в специально выпущенном классном алфавите оказались благодаря своим необычным чертам как-то выделенными и отмеченными: «А — амбициозный: Джон Харфорд... В — веселая: Мэри Джин Бойд... О — очаровательная: Нэнси Мун... Р — радикальный: Дон Болл...» И — за своеобразное остроумное упрямство, попросту: «М-м-м-м: Норма Джин Бейкер». И в школе, и за ее пределами она была «девушка Ммммм». Используя свое милое заикание, она сопрягла его со звуком, который слышала от ребят в свой адрес. Всегда впечатлительная, осторожная и несмелая — она была достаточно находчива и изобретательна, чтобы уметь обратить собственные недостатки в достоинства.
Норма Джин провела первый семестр десятого класса (второй год обучения, начинающийся в сентябре 1941 года) в средней школе Ван-Найса, находившейся ближе к дому Годдардов, чем уже упоминавшаяся университетская средняя школа в западной части Лос-Анджелеса. Здесь она получила еще худший аттестат, чем в Эмерсоновской школе. Оказалось, что Норме Джин трудно было сосредоточиться на школьных обязанностях, поскольку ее внимание рассеивал и отвлекал симпатичный, умеренно высокий (178 сантиметров), темноволосый и голубоглазый молодой человек с крошечными, но убийственными усиками. Его звали Джеймс Доухерти, и его семья занимала в том же Ван-Найсе дом прямо напротив Годдардов, чуть вдали от Эрчвуд-стрит.
