Ознакомительная версия.
Квартира Ванессы напоминала сексуальную гробницу. Везде были развешаны гигантские плакаты, вырезанные в полный рост и выставленные в окнах лицом на улицу. Мы никогда не выходили поесть, всегда заказывали еду на дом. Это сберегало наше время для того, чтобы натрахаться. Клитор Ванессы был размером с колпачок от шариковой ручки, она была самой отзывчивой любовницей из всех, кого я знал. Стоило только коснуться клитора и она кончала.
После ванны она смазывала тело детским маслом и шерсть от двух ее кошек прилипала к коже. Обычно мы занимались любовью на пушистом одеяле и кошачья шерсть была на нас повсюду. Иногда я не смог бы сказать, что у меня во рту — одеяло или Ванесса. Несмотря на наш бурный секс, мы оба были очень одиноки и тянулись друг к другу.
Как и большинство других парней, мой лучший друг мечтал о сексе с Ванессой. Однажды я взял его с собой в квартиру Ванессы и сказал ему: «Не беспокойся, я подготовлю ее для тебя». Мы держались вместе, разговаривая и попивая вино. Он был в экстазе от встречи с ней. Прежде, чем я начал целоваться с Ванессой, я отвел его в угол и сказал: «Следи за мной, я подам сигнал».
Я целовал Ванессу, ласкал ее и заставлял говорить грязные вещи. Как бейсбольный тренер, подающий сигнал игроку, я взмахнул правой рукой над головой, приглашая своего друга присоединиться к нам. Он был так возбужден, что наверное трахнул бы и кошку. Даже не поцеловав ее, он был готов засунуть свой пенис в ее анус. Мы трое трахались, как одна большая машина и это продолжалось несколько часов.
Наконец я вымотался и пошел принимать душ. Когда я вернулся, я рассчитывал, что мой друг должен был уйти домой к своей девушке, но он был снова там. Мы не вернулись в Бруклин до трех утра. После этого Ванесса чувствовала себя оскорбленной. Мы еще работали после этого вместе, но она никогда не простила меня.
В те дни Ванесса занялась бодибилдингом и потеряла свои рубенсовские формы. В последний раз, когда мы работали вместе мы не говорили о клиторах, титьках и оральном сексе. Мы обсуждали мышцы брюшного пресса, трицепсы и питание. Это действительно мешало сексу. Создавалось ощущение, что я занимаюсь сексом с боксерской грушей. Все меняется. Но не всегда к лучшему.
Глава четырнадцатая. Женщины похоти
Женщину, с которой я по-настоящему не хотел работать, звали Тиш Амброзе (Tish Ambrose), хотя следует признать, что сначала меня заинтересовала эта большая родинка на ее груди. Она была похожа на неподвижного жука и из нее даже росли маленькие волосики. Вы ждете, что грудь будет белой, молочной и совершенной. Ее грудь выглядела неплохо, если не считать этого волосатого жука. Мы прекрасно поладили, несмотря на тот факт, что она любила выпить. Когда она потела в сексуальной сцене, значит это уже 80 проба. Вы слышали о том, как жжет сперма, когда она попадает в глаза. То же самое вызывает и пот алкоголика. Через какое-то время, у меня появились проблемы с эрекцией не нее.
Сейчас, когда Тиш наверное около тридцати, она уже стара для Нью-Йорка. Приятная, хорошая актриса, она напоминает мне молодую Трейси Адамс — может быть не такую привлекательную, но раньше просмотр женщин, соглашавшихся трахаться перед камерой, не давал такого красивого урожая, как сегодня.
Впервые я услышал о Никки Ренделл во время обеда с Ребом в мексиканском ресторане. Должен был подойти мой друг Бук. Он как раз сделал фотографии для показа одной страстной, новенькой девушки и пригласил ее пообедать с нами. Опиравшаяся на его руку Никки Рендел была похожа на итальяно-латиноамериканку и так возбудила меня, что мои шары напряглись и раскалились. Даже несмотря на то, что Никки была похожа на мышку — у нее были маленькие груди — она разожгла во мне пожар. Это чувство удвоилось, когда я увидел ее на съемочной площадке на следующий день. Она была как Фей Врей (Fay Wray), предлагающая себя Кинг Конгу на серебряной тарелочке и любящая каждую минуту этого.
Я вспоминаю, как наблюдал то, как она занималась любовью с Эрикой Боуер (Erica Boyer). Эрика любит женщин и я мог видеть какие взгляды она бросала на Никки весь день. Никки никогда раньше не работала с женщинами и испытывала тревогу. Прямо здесь одна мысль об их половом акте вызвала у меня возбуждение. Когда камера начала работать, Никки не развела ног и Эрика с трудом раздвинула их и втиснула свое лицо между ними. Никки пыталась сопротивляться, но Эрика раздвинула их так широко, как смогла. Схватив немного масла, Эрика намазала им свои большие груди и потерлась о лобок Никки. Скоро Никки уже корчилась и стонала. Я знал, что у меня тоже будет сексуальная сцена меньше, чем через сорок минут, но глядя на них я так завелся, что просто не мог удержаться. Я начал мастурбировать и кончил на месте, наблюдая как прекрасного, маленького цыпленка трахала титьками людоедка-лесбиянка.
Я работал с Никки около восьми раз и каждый раз был напряженный. У нее был такой темный, итальянского типа, пушок на лобке, который я так люблю — вы знаете, такой, который похож на полоску пляжа в Бруклине. Заниматься с ней любовью — это все равно, как иметь дело с перышком. Такой она была легкой. Я бросал ее с места на место, в любое положение, которое только мог придумать.
Этот фильм мы снимали в Палмдейле, недалеко от военно-воздушной базы Эдвардс. Было Рождество и я чувствовал себя паршиво, потому что не мог поехать домой на праздники. В магазине я купил елку, украсил ее и развесил гирлянды по всему гостиничному номеру. Затем я написал для Никки рождественскую открытку, надписав на лицевой стороне «Для Рождественской Кэрол». (Кэрол это ее настоящее имя). Она была в восторге.
Никки обычно подъезжала к моему дому на маленькой японской машинке, принадлежавшей ее другу. У нас был бурный секс, но никогда дальше этого не заходило. У меня было множество желаний в отношении нее, но я догадывался, что мы на разной длине волны. До Лизы я с всегда связывался с женщинами, которые уже были связаны. Возможно для них я был чем-то вроде каникул, но каникулы кончались и они всегда уезжали домой.
Я встретил Веронику Харт много лет назад, в фильме «Ангел Бунс». Это был мой только четвертый фильм, но Вероника уже считалась одной из лучших актрис в порнобизнесе. Пока она не была «любовницей моей мечты», я считал, что работать с ней чрезвычайно легко. Вежливая, контактная и профессиональная… отношение Вероники, казалось было что-то вроде: «Давай сделаем работу… и сделаем хорошо».
Большинство людей не знало, что у Вероники были страшные рубцы от ожогов, покрывающие больше 25 % тела. Когда она была совсем молодой ее руки, ноги и спину обрызгало из кастрюли с кипятком, у нее остались рубцы и шрамы, некоторые размером с карандаш. Я жалел ее, но легко было видеть красивую женщину снизу. Строго говоря, гримеры хорошо маскировали ее рубцы, но если приглядеться, можно заметить, что Вероника редко бывает полностью раздета в любом фильме — или если уж она раздета, то ее снимают под особым углом, или часть белья закрывает ее руки и ноги.
Ознакомительная версия.
