Уже дважды наша воздушная разведка доносила, что с вражеского берега к башне гидростанции подходит шлюпка. Причалит к бетонной стене башни, невидимой с нашего берега, постоит там с полчаса и снова уходит.
Наше командование хотело выяснить: не закладывают ли там гитлеровцы донные мины, чтобы взорвать станцию. Они в это время отступали и разрушали всё, что можно было разрушить.
Решили направить туда водолазов, чтобы подробнее узнать, в чем дело.
Послали сперва Никитушкина. За три года боев он показал себя смелым и находчивым водолазом. Два раза уже ходил в легководолазном костюме подрывать донные электромагнитные и контактные мины. Эти мины сразу чувствуют приближение металла. К ним подходить надо было без металлических частей на костюме, а свинцовый пояс-груз плотно обматывать тряпками.
Никитушкин пошел на разведку к башне в легководолазном костюме с размагниченным баллоном кислорода. Он вернулся и доложил, что никаких мин — ни магнитных, ни простых — нет, зато в основании башни заложены коробки с толом.
Одну коробку Никитушкин принес, а всего взять не смог, так как у него уже кончалась кислородная смесь в дыхательном мешке. Да весь тол он один бы и не унес.
Стало ясно, что гитлеровцы действительно собираются подорвать башню гидростанции, как раньше взорвали плотину. Для этого им оставалось только присоединить к коробкам с толом электрические провода с запалом. Но это уже могли сделать одни водолазы.
Несколько лет назад эту самую башню гидростанции я, Подшивалов и другие водолазы своими руками выкладывали на дне реки и помнили каждый камень, каждую царапину у ее основания. Надо было во что бы то ни стало спасти башню, унести оттуда тол…
На грунт нас отправили пять человек во главе со старшиной Подшиваловым.
Течение было сильное, а грунт твердый, с крупнозернистым песком. Иногда из-под ног вырывались задетые калошами камешки, их подхватывало и несло течением. Местами встречалась скользкая, как масло, желтая глина, и мы катились будто на салазках.
Вода была довольно прозрачной, то есть от иллюминатора на расстоянии двух с половиной метров было всё видно вокруг, дальше вода делалась неясной, и в ней, как тени, иногда мелькали рыбы. А еще на полруки дальше грунт и вода сливались в сплошной желтоватый туман.
Пузыри воздуха так и срывало течением с решетки золотника, пригибало их к грунту и растягивало цепью чуть звенящих стеклянных колокольчиков.
Старшина Подшивалов, как самый опытный водолаз, первым подошел к башне, осторожно нагнулся и вынул банку с толом. Вдруг Никитушкин стукнул своим шлемом о мой и крикнул так, что у меня в перепонках захлопало:
— Гляди!
Я посмотрел в ту сторону, куда показывал рукой Никитушкин, но ничего не заметил в желтой мгле.
Обернулся к Подшивалову и увидел, что старшина вывинчивает из круглого футляра на смазанной маслом резьбе свой водолазный нож. Я тоже схватился за нож. В желтой мгле показались неясные коричневые тени, быстро выросли из тумана, и мы узнали вражеских водолазов. Они были в костюмах коричневого тифтика — а мы — в светлозеленых.
У гитлеровцев виднелись ремни и пряжки, даже подхвостники были ременные, а свинцовые груза с каким-то особым клеймом. На шлемах у них торчало что-то напоминающее наконечник пики. Шлемы были из красной меди. Только на одном из противников я увидел бледно-латунный шлем с верхним зарешеченным иллюминатором, вроде тех, которые у нас хранятся в водолазном музее.
Этот водолаз шел с мотком проводов в руке и пучком запалов, обмотанных тряпкой.
Предстояла схватка под водой. Тут всё зависело не только от храбрости, но от опытности водолазов, так как течение было очень сильным.
Перед началом боя мне почему-то особенно запомнился большой ослизлый зеленый камень с острым краем. Я видел его еще в то время, когда работал здесь на постройке электростанции. Теперь его затянул песок. Он лежал у самых носков моих калош. На ровном грунте больше ничего не было видно, вплоть до желтого тумана, из которого выходил противник.
А за моей спиной стояла сложенная нашими руками бетонная стена башни.
Вражеские водолазы, увидя нас, остановились. Стояли и мы. Только слышно было, как булькали в золотнике пузыри и шипел воздух в шлеме.
Под водой не разбежишься, движения замедленные, — это не на суше драться. А ножом сильно размахнешься, — попадешь не туда, куда надо.
Подшивалов сильно наклонился шлемом ко мне и сказал:
— Заходи слева вниз по течению, бери противника за сигнал и шланг! — Потом стукнулся шлемом в шлемы Никитушкина, Бориса Киндинова и молодого водолаза, недавно принятого в наш отряд. Тоже им что-то сказал, и эти трое пошли направо вниз по течению, туда, где выгибало дугой шланги гитлеровцев.
Захватить шланг — значит, взять водолаза за горло.
Никитушкин быстро поймал один из шлангов и потянул к себе, но гитлеровец уперся ногой в знакомый мне скользкий камень на грунте.
Я подумал, что у него сейчас отломится рожок шлема, к которому привинчен шланг. Но рожок выдержал.
Тогда Никитушкин с силой дернул водолаза. Тот поскользнулся на камне и покатился вниз по течению, как большая коричневая лягушка. На лету он пытался зацепиться за грунт, но схватил только полную горсть песку и очутился у наших водолазов. Там они его и схватили.
А водолаз в латунном шлеме с мотком проводов на руке шел на Подшивалова. Видно, гитлеровцы решили не уступать. Я заметил, как Подшивалов пытался зайти сбоку и схватить шланг противника, который тоже ловил рукой шланг старшины.
В это время Никитушкин с кем-то из наших вязали сбитого водолаза по рукам и ногам его же собственным сигнальным концом. На Подшивалова уже наступало несколько гитлеровцев, но старшина спокойно отходил к башенной стене, чтобы под ее прикрытием дать бой.
На помощь Подшивалову бросился Борис Киндинов. Он схватил противника за плечи и сшиб на грунт. Но сбоку подоспел гитлеровец в латунном шлеме и ударил Бориса булыжником в иллюминатор. Очевидно, это был опытный водолаз и знал, чем бить толстое прожекторное стекло иллюминатора. По всему стеклу сразу разбежались брызги и точно паутиной задернуло лицо Бориса, а из отверстия заклокотали пузыри. Костюм Киндинова наморщился, опал, будто похудел водолаз.
— Голову вниз! — закричал я, как будто Киндинов мог меня услышать. А он уже сам сообразил, что ему делать: быстро наклонил шлем, прикрыл ладонью выбитое отверстие и потребовал больше воздуха. Дальше мне уже некогда было следить за боем. Чтобы мой шланг не захватили вражеские водолазы, я забрался как можно выше по течению, нашел там на грунте темный сук невидимой в песке коряги и забросил за него мой шланг. Затем набрал его кольцами на руку, про запас, и ринулся вниз. Вражеские шланги и сигналы стали попадаться мне на некотором расстоянии друг от друга. Сперва я нашел один, а затем еще два.
