Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр!

Можно передохнуть и собраться с мыслями. Ассистенту велю бежать в цирк, открыть все двери и повсюду зажечь свет.

Через минуту — двери открыты, свет снопами ударил в парк и осветил Ранжо. Зайдя сзади, я спихнул его палкой со скамейки и громко крикнул:

— Ранжо, домой!

На манеже это самые приятные для него слова. Он мчится домой, едва успеваю я договорить фразу. Но это не значит, что он так же прореагирует на них и здесь. Нет, все же условный рефлекс сработал. Приятные слова, а так же свет из цирка и моя палка указали ему правильное на правление. Он в цирке. Двери быстро захлопнулись. Я вздохнул с облегчением. Самое страшное позади. Здесь будет легче, решил я. Но Ранжо решил иначе.

Отдохнув немного от пережитого волнения — еще бы, ведь зверь мог оказаться на улицах города, где он мог убить, где его могли убить, — я велел устроить загон. На помощь нам пришел и завхоз цирка. Загородили все укромные места, где Ранжо мог бы спрятаться. Подкатили в угол пересадную клетку и приготовились загнать в нее своевольника. Но не тут-то было! Ранжо бегал в это время между рядами стульев, перепрыгивал через них, а некоторые и ломал по небрежности — одним словом, резвился. Но резвость эта была особая — он все больше и больше приходил в яростное, ожесточенное состояние.

Видя это, я велел всем удалиться и остался один. Несколько раз удавалось мне подгонять леопарда к клетке, но внутрь входить он не хотел. Я отлично понимал его, даже сочувствовал, но настаивал на своем. А он снова и снова вспрыгивал на клетку, оттуда — в зал. Пришлось-таки по звать на помощь завхоза и посадить его на клетку, с ручательством, что с ним ничего не случится. Обставил его там в два этажа стульями и наказал не пускать леопарда па крышу, а как только войдет в клетку, опустить решетку.

Снова началась погоня. Мы прыгали между стульями, на манеже и в проходах. От напряжения силы мои быстро истощались, и приходилось улавливать удобный момент и позицию для отдыха. Но в это же время отдыхал и Ранжо и тоже набирался сил для борьбы со мной. Так продолжалось несколько часов.

«Воюя» ежедневно с леопардами, подавляя их желания и принуждая выполнять мои, я порой невольно задумывался над том, а как бы я справился с ними, окажись мы в одинаковых условиях, то есть на свободе. Казалось, что мои размышления так и останутся «чистой теорией», не везти же их в джунгли, чтобы проверить свои предположения. Но, как видите, для этого совсем не обязательно ехать так далеко. «Джунгли» оказались под боком.

Наконец мне удалось прижать Ранжо к клетке. Он был обессилен. Я тоже устал, но лучше леопарда умел «притворяться», и он моей слабости, наверно, не заметил.

Посмотрев на крышу клетки, он увидел там грозно ощетинившиеся ножки стула — преграда для него непреодолимая. Потом посмотрел на меня свирепо, но устало, и вошел в клетку. Команда «закрывай» — и борьба окончена. Человек снова победил.

Если бы леопард мог думать отвлеченно, у него была бы богатая пища для размышления — почему это человек всегда ого побеждает.

В поединке с Ранжо, я не должен был уступать ему ни в силе ни в выносливости, ни в хитрости. Конечно, разум человека сильнее хитрости зверя, но у хищника инстинкт многих поколений, который безошибочно подсказывает ему и тактику и стратегию. Все виды наступления, обороны, контратак применили мы друг против друга. Это было настоящее сражение, в котором разум победил. Значит, я действительно сильнее его. Ведь я победил его почти на воле, где у него было больше шансов одолеть меня.

Перебирая подробности этого случая, я заметил, что уловил тогда в поведении леопарда новые для меня тонкости. Он вел себя по-особенному, не так, как при поединках в клетке, словно пустил в ход какие-то скрытые резервы. Было видно, что это для него не игра. Свои движения он совершал в полную силу, всерьез. Но в то же время я подметил, что он и больше трусил. Неизвестные предметы пугали его, и он часто замирал в нерешительности. А это делало его еще более враждебным, незнакомое сердило своей непонятностью. Поэтому инстинктивно я тоже был более осторожен. И вообще с удивлением заметил, что сам в особенно трудных и мгновенных схватках начинаю действовать, как зверь, — инстинктивно.

Видимо, первый побег, хотя и окончился для Ранжо неудачей, не обескуражил его. Свобода, пусть беспокойная и трудная, ему поправилась. И он стал у меня заправским беглецом. Инстинкт звал его на волю. В том же сороковом году, на пути из Севастополя в Москву, Ранжо снова сбежал. Но далеко убежать ему и на этот раз не удалось — он был заперт в вагоне. Однако помучиться и попотеть с ним пришлось изрядно.

Наш поезд прибыл в Курск, где должна была меняться поездная бригада. Я решил сходить на вокзал, кое-что купить. Вместе со мной пошли и ассистенты. В вагоне осталась жена одного из них — Надежда.

Возвращаясь, я ещё издали заметил, что у нашего вагона толпа. Я не забеспокоился. Любители пришли посмотреть зверей. Так всегда бывает на стоянках. Но когда я увидел, что ко мне торопится Надежда с ребенком в одной руке и собачкой в другой, я понял — что-то случилось. Еще не дойдя до меня, она крикнула:

— Ранжо вышел из клетки!

Я обомлел, и внутри у меня все оборвалось:

— Где он?

— В вагоне!

— Как это произошло?

— Как только вы ушли, слышу за спиной какой-то странный шум. Оглядываюсь, а на решетке сверху сидит Ранжо. Я схватываю ребенка, собачку — и из вагона. Мимо шел железнодорожник, Так я попросила его побыстрее закрыть дверь вагона на ключ. Он закрыл и спрашивает, а зачем это надо побыстрее. Я объяснила. Он даже разозлился: «Что же ты мне сразу не сказала: я б не то, что дверь закрывать, я б сию минуту исчез отсюда». Я не поняла, шутит он или на самом доле бы сбежал.

Надо было срочно водворить Ранжо на место. Приказав, чтобы все были наготове, я слегка приоткрыл дверь вагона, так, чтобы едва можно было протиснуться боком, и вошел. Всмотрелся в темные углы — Ранжо нигде не видно. Куда же он девался? Не подкарауливает ли он меня где-нибудь поблизости? Я весь напрягся, готовясь к неожиданному нападению. Наконец глаза привыкли к темноте, и я вижу… Ах он нахал! Разлегся на моей постели и, да ещё не поднимая головы, простодушным взором смотрит на меня.

— Ах ты, лентяй, лежебока, на хозяйской постели решил полежать! Ну, погоди!

Приоткрыв щелочки окон и вооружившись крейцером (это такое орудие труда для очистки клетки, которое по необходимости может служить и оружием), приступил к восстановлению status quo. Но как ни старался прижать Ранжо к клетке и загнать его — он явно этого избегал. Перескакивал с клетки на клетку, с одной постели на другую, а я гонялся за ним и не видел конца погони. Одно утешало, что настроен он был, видимо, мирно, так как на меня не нападал.