На очередном январском заседании ССРМ стало известно, что состав союза сократился почти наполовину. Из-за империалистической войны, вызванной ею разрухи закрылись десятки заводов и фабрик. Молодежь, оставшись без средств, стала устраивать свою судьбу вне столицы. Большая группа актива ССРМ уехала на длительный срок — помогать Советам на местах.
Григорий Дрязгов и Эдуард Леске потребовали коренной перестройки организации. Разных этих людей объединила какая-то несуразная анархистская идейка: союз перетрясти, забыть о его массовости, сделать членами узкую группу «мыслящих личностей» и создать для них какие-то специальные «коммуны».
Вечер этот запомнился Петру на всю жизнь: в последний раз сидел он рядом со старым боевым другом Василием Алексеевым. Вскоре раскидал их в разные стороны фронт. Петра — под Псков против немцев, Василия — под Гатчину против Юденича, в составе команды бронепоезда № 44 имени Володарского. Было время встретиться, но не пришлось: умер Алексеев от сыпного тифа 29 декабря 1919 года. И след его семьи оборвался трагически. Та самая девушка — Мария Курочко, — о которой путиловские ребята пели два года назад:
Деревня Емельяновка, самый старый дом,
Там живет девчонка и думает о нем, —
недавно стала его женой. Когда умер Вася, проплакала она полночи над гробом мужа и застрелилась из его браунинга. 2 января 1920 года их вместе похоронили на Красненьком кладбище…
Но пока Вася был жив. И, не сговариваясь, они с Петром накинулись на Дрязгова и Леске.
Петр грозно потрясал кулаками:
— Меньшевик Дрязгов всплыл на гребне нашей волны, как гнилая щепка. Волна-то была наша! Рабочая молодежь Питера весь год шла за большевиками, потому что только наша партия помогала ей организоваться и осознать ее цели в борьбе за победу пролетарской революции. Но стихийным движением тысяч и неопытностью их молодых руководителей воспользовались агенты буржуазии, чтобы свергнуть движение на путь культурничества. Но это им не удалось! Лишь некоторая часть подпала под влияние верхушки «Труда и света». В этой верхушке и показал себя Дрязгов: день за днем дул он в дудку либерала Шевцова. И все это с дальним прицелом, чтобы отвлечь молодежь от главной цели большевиков. А обо всяких «сверхреволюционерах» говорит он сейчас для красного словца — это в манере классовых врагов пролетариата. Шарахнулся Дрязгов от меньшевиков к анархистам — туда ему и дорога! С ним мы разошлись навсегда! Закрыть ему дорогу в комитет, вот и весь сказ!.. Но меня сразил Эдуард Леске: рабочий парень, без дураков, который всему знал цену. Как же ему-то петь с голоса чужаков, ратовать за анархию, сдаваться в плен мелкобуржуазной стихии? Но объяснение я вижу: трудности лишили человека разума. А это выкинуло его из рядов стойких борцов. Он хочет быть вместе с Дрязговым в кругу «мыслящих» одиночек. А нам нужна масса. Сила наша в масштабе движения, в революционном порыве тысяч. Пусть нас сейчас мало. Но мы передовая молодежь революционного рабочего класса. И чем больше нас будет под красным знаменем партии, тем мы сильнее как ее резерв. За каждого человека будем бороться в союзе как за самого себя! Леске же в счет не идет. Предлагаю снять его с ответственного поста в комитете!..
Платформу новоявленных анархистов осудили. Леске освободили, а Дрязгову закрыли дорогу в комитет…
Невольно пришла пора распрощаться и со старшим другом Александром Касторовичем Скороходовым.
Оставил он неизгладимый след в душе Петра: преподал науку — видеть в жизни главную линию партийного борца; научил стойкости, ясности. Как отец, прощал ошибки юности, подставлял плечо в минуты трудностей. Простились словно бы ненадолго, а вышло так, что навсегда.
Петр ушел с отрядом на фронт. Скороходов вскоре занял пост убитого Урицкого в питерской ВЧК. Однако не поладил с Зиновьевым, который часто впадал в панику, отпросился в армию. А в сентябре 1919 года его зверски казнили петлюровцы в Жмеринке.
Смородин возвратился в Питер весной двадцатого года, Александра Касторовича не было в живых. Но на каждом шагу в районе была память о нем. Его именем назвали Большую Монетную улицу, Крестовский трамвайный парк и бывший завод «Дюфлон», где он состоял на партийном учете и формировал отряды Красной гвардии.
Мало, слишком мало живых свидетельств осталось о военных годах Петра. Сам он ничего не записывал; кое-кто вспоминал о встречах с ним, но кратко, скупо, хотя и эти крохи раскрывают черты характера.
В анкетах о себе он сообщал: «В феврале 1918 года с партизанским отрядом ССРМ ушел на псковский фронт помощником начальника отряда. После расформирования отряда — комиссар полка».
До наших дней сохранилось одно изначальное формирование Вооруженных Сил молодой Советской России, которое он создал с братьями по оружию. Это гвардейский мотострелковый Ленинградский Краснознаменный полк. В полку свято чтут память Смородина: он первый его комиссар.
На вопрос, в каких боях участвовал, Петр давал ответ: «Взятие Пскова, Юрьева, Ямбурга. И на Северном фронте». И сохранилась еще одна фраза в анкете: «1918 год. Председатель Гдовского укома РКП(б)».
А началось все с того, что питерский молодой большевик пошел бить немцев. Пошел как на трудовую вахту, только не с рабочим инструментом, а с наганом в руке.
Он был готов к этому, потому что грозой пахло в суровую зимнюю стужу. С Запада наползали тревожные вести: Антанта отклонила призыв новой России к прекращению огня; вильсоны, пункаре и ллойды джорджи готовились потопить в крови Советскую республику.
Россия предложила мир Германии. Кайзер согласился на перемирие, но в наглой форме потребовал аннексий и контрибуций. Ленин требовал подписать даже такой худой мирный договор. Троцкий вопреки воле партии договор не подписал. Войска Вильгельма II 18 февраля перешли в наступление на широком фронте. Им встречались на пути разрозненные отряды Красной гвардии да почти развалившиеся полки старой армии. Враг брал город за городом, спешил к Петрограду.
Нависла угроза над столицей, и в ночь с 21 на 22 февраля всей стране было передано воззвание Ленина «Социалистическое отечество в опасности!».
В ночь на 23 февраля завязались упорные бои под Псковом, Ревелем и Нарвой. Насмерть бились с немцами отряды Красной гвардии, балтийские моряки, латышские стрелки и красные летучие отряды эстонцев. Немцев на ряде участков задержали и опрокинули: 23 февраля стало днем рождения Красной Армии.
В эту же ночь в Смольном, в комнате № 75, вокруг Ленина над картой военных действий склонились бывшие генералы Бонч-Бруевич, Новицкий, Лукирский, Раттэль, Гришинский и Сулейман. И военные комиссары Подвойский, Мехоношин и Еремеев. И член ВЦИК, старый ленинец с 1903 года, вечный: каторжанин, как он называл себя. Ян Фабрициус по кличке Железный Мартын. Окончательно должен был решиться вопрос о судьбе Петрограда, о переезде правительства в Москву.
